Война и микромир

Хотя бактериологическое оружие известно людям давно, достоверных свидетельств его применения на удивление мало. Часто в числе первых упоминаются римляне, которые забрасывали осажденные города людскими останками. Однако достоверно утверждать, было ли это сознательным использованием микробов или обычной акцией устрашения, довольно трудно. В исторических хрониках также неоднократно упоминаются отравленные источники вод, однако использовались ли при этом биологические токсины или химические яды, не указывается.

Первым «нотариально заверенным» случаем ведения бактериологической войны является описанная нотариусом Габриэлем де Мюсси бомбардировка города Каффы ханом Джанибеком в 1346 году. Снаряды, примененные ханом, представляли собой разрезанные на куски трупы его же воинов, умерших от чумы. Заразная плоть забрасывалась в город с помощью обычных катапульт. Именно с действиями Джанибека ряд исследователей связывают распространение в Европе «черной чумы» – купцы из Каффы разнесли заразу по всему Средиземноморью. Однако осажденный город Джанибек так и не взял – его воины сами валились с ног от болезни. Уже этот случай демонстрирует главную сложность ведения бактериологической войны – атакующий не менее уязвим, чем атакуемый, вирусы и простейшие не разбирают, где свой, где чужой.

Этот очевидный факт мог бы с самого начала поставить крест на попытках использования микробов в качестве солдат, но регулярные и чрезвычайно эффективные вторжения представителей микромира в человеческую популяцию вызывали массу соблазнов. Первым детально описанным случаем применения бактериологического оружия европейцами стали знаменитые оспяные одеяла. Этой акции предшествовал самый эффективный обмен биоматериалами между представителями двух культур. В ходе завоевания Америки испанцы завезли туда оспу, которая вызвала страшные опустошения в рядах абсолютно не знакомых с нею индейцев. Ответный удар был еще более страшен – индейцы заразили Испанию, а вслед за нею и всю Евразию, сифилисом. Что повлекло за собой не только сотни тысяч умерших, но и духовный кризис в Европе, вызванный тем, что Папа Римский не мог защитить свою паству от новой напасти (в особенности потому, что в эпоху Возрождения паства не знала меры в плотских утехах). Все это немало поспособствовало дальнейшим успехам протестантизма с его проповедью сексуальной контрреволюции. Таким образом, микробы из Нового Света оказали огромное влияние как на половое, так и на религиозное поведение европейцев и во многом заложили основы современной капиталистической цивилизации. Разумеется, все это произошло спонтанно. Но европейцы не были бы европейцами, если бы не умели анализировать ситуацию и ставить случайную удачу на поток. Очень быстро оспа стала применяться против индейцев осмысленно.

Первым случаем признания в применении бактериологического оружия является переписка между генералом Амхерстом и полковником Буке относительно идеи «подарить краснокожим одеяла из оспяного госпиталя». Идея получила одобрение и была реализована во время осады индейцами форта Питт в 1763 году. По свидетельству одного из англичан, плененного делаварами и находившегося в их лагере, за этот год от оспы умерло примерно сто индейцев из числа осаждавших. Тем не менее оценить эффективность мероприятия оказалось довольно сложно. Во-первых, в лагере индейцев были больные и до английского «подарка», а во-вторых, осаду они сняли не с началом пандемии, а лишь с приходом деблокирующего английского отряда. И это продемонстрировало еще один аспект биооружия – его низкую управляемость. По собственной воле микробы были готовы убивать миллионы, но на военную службу шли неохотно.

В XX веке бактериологическое оружие было признано запрещенным методом ведения войны – согласно Женевской конвенции 1925 года, что не мешало цивилизованным и не очень странам активно прорабатывать варианты его применения.

В 1942 году в Великобритании стартовала подготовка к операции «Вегетарианец», предусматривающей заражение германских сельскохозяйственных угодий спорами сибирской язвы. Англичане планировали: напечь льняных лепешек, зарядить их спорами и с воздуха забросать этими лепешками поля Германии. Далее лепешки должны были съесть овцы, овец – немцы, а немцев – сибирская язва. План казался простым и эффективным, но его реализация затянулась. К 1944 году удалось провести предварительные испытания на британском острове Груинард. Испытания прошли успешно – остров весь пропитался заразой. Однако массовое производство лепешек и спор затянулось, и к моменту начала Нормандской операции так и не вышло на плановый уровень. Ну, а после высадки в Нормандии операция потеряла смысл. Единственным ее результатом стал полувековой карантин на острове Груинард – его открыли для посещения только в 1999 году – еще одно яркое свидетельство того, что бактериологическая война опасна, в том числе и для того, кто ее начинает.

С конца XX века в западных и прозападных СМИ активно распространяется информация о применения бактериологического оружия Красной армией против фашистов в Сталинграде. Утверждалось, что через крыс и мышей, разносивших блох и вшей, Советы заразили солдат вермахта туляремией, из-за которой те и не смогли эффективно сражаться. После газетных статей перед глазами впечатлительного читателя немедленно вставали отряды крысоводов НКВД, спускающих с поводка боевых крыс РККА, которые отважно врываются в ряды солдат вермахта и сбрасывают на них блошиный десант. Но что же было на самом деле?

Локальные вспышки туляремии действительно имели место в Сталинградском котле. Но вызваны они были не натасканными на немцев спецкрысами НКВД, а обычными городскими животными, в условиях суровой зимы потянувшимися в немногие неразрушенные дома, которые немцы сохранили для себя. Там они и встретились – захватчики-оккупанты с их антисанитарией и блохи с туляремией. Но Красная армия в тот момент была занята совсем другими делами и не имела к указанной встрече никакого отношения. О чем свидетельствует хотя бы тот факт, что на протяжении всех 90-х годов, когда Россия усиленно «каялась и платила» за все грехи всем подряд, никаких документов о применении бакоружия в Сталинграде так и не появилось, а все многочисленные сюжеты на эту тему имеют один-единственный источник – советского биолога Канатжана Алибекова, переехавшего в США на ПМЖ.

Целенаправленно применяла бактериологическое оружие во Второй мировой войне только Япония. В армии микадо был даже создан «отряд 731», специализированный на проведении опытов над людьми, в том числе с использованием бактерий и вирусов. Масштабные и затратные эксперименты, в ходе которых были замучены многие тысячи русских и китайских мужчин, женщин и детей, дали весьма ограниченный военный эффект. По оценкам, общие потери противников Японии от примененного ею бакоружия не превысили нескольких тысяч солдат. При этом наблюдались и неоднократные случаи заболевания самих японцев – своеобразный «дружественный огонь». Тем не менее доктора из «отряда 731» были вывезены в США, где продолжили свои исследования, к которым активно подключились их американские коллеги.

В настоящее время США действительно имеет множество лабораторий по изучению возможностей применения бактерий и вирусов. Поскольку на территории США подобные исследования запрещены, эти лаборатории разбросаны по всему свету. Есть и аффилированные исследовательские структуры, сотрудничающие с США на коммерческой основе. Одной из них и является лаборатория в знаменитом теперь на весь мир Ухане. Несоразмерная угрозе реакция на коронавирус, явное нежелание делиться информацией о нем, активное сотрудничество с американскими военными биологами вроде бы дают основания подозревать китайцев в том, что они действительно пытались превратить коронавирус летучих мышей в оружие против человека.

Но не все однозначно. Военные медики не относят коронавирусы к биооружию в силу их низкой патогенности. Новый штамм – Covid-19 – также опасен в основном для пожилых и больных, то есть нестроевых и непризывных. Есть ли смысл работать над созданием оружия на такой слабой основе?

К биологическому оружию сегодня относят возбудителей сибирской язвы, чумы, туляремии, сапа, бруцеллеза, холеры и еще целого ряда заболеваний. Большинство из них могут передаваться от человека к человеку, то есть опасны и для нападающей стороны. Для немногих, как, например, для туляремии, человек является биологическим тупиком – она от него не передается, а значит, зараженный противник не заразит ваших солдат. Но это же значит, что и в рядах противника эпидемии не будет – каждого его солдата нужно заражать по отдельности.

Что же в «сухом остатке»? Практика применения бактериологического оружия показывает, что там, где оно избирательно (поражает только атакуемого), оно не эффективно. Там же, где оно эффективно, оно не избирательно (опасно для самого атакующего). Именно это, а вовсе не гуманность и не конвенции ограничивало и ограничивает ведение бактериологических войн. И именно это ставит под сомнение военное происхождение Covid-19. Если только целью не было все человечество.

Андрей Солдаткин