«Мы летали под Богом, возле самого рая…»

1 февраля 1916 года над полями Галиции, недалеко от восстановленной сегодня в памяти народа крепости Осовец (вошедшей в историю после «Атаки мертвецов») в воздушном бою погиб первый летчик из будущей Удмуртии Николай Рябов. Статьи о нем появились сначала в питерском «Новом времени», затем в губернской газете «Вятская речь» и сарапульской «Каме».

Светлой памяти героя

В некоторых петроградских газетах появилось известие о геройской кончине военного летчика, прапорщика Н.И. Рябова, погибшего в бою с неприятельскими альбатросами.

Нет сил поверить, что это правда, что угасла, не успев разгореться, молодая, красивая жизнь, что нет Коли – этого влюбленного в красоту студента-гражданца, каким знали его мы, близкие и товарищи.

Сын священника Ижевского завода, Вятской губернии о. И. Рябова, Николай Иванович по получении среднего образования (учился сначала в Ижевской гимназии, а затем в Петроградском реальном училище Богинского) поступил в институт гражданских инженеров. Любя все русское, он с первых же дней по поступлении в институт с увлечением отдался изучению русского зодчества, русской страны...

Но недолго удалось ему заниматься любимым делом. Внешняя гроза пробудила в нем другие чувства и мысли – жажда подвига проснулась в нем. Натура глубоко честная, он не мог оставаться в роли спокойного зрителя грядущих испытаний Родины и немедленно по объявлении мобилизации решил поступить добровольцем в ряды действующей армии.

Напрасно товарищи и друзья старались отговорить его от этого шага, указывая на его молодость; напрасно убеждали его как студента воспользоваться отсрочкой от призыва и продолжить так успешно начатые им занятия в институте; напрасно говорили о возможности принести пользу родине работой в тылу. Николай Иванович был непреклонен.

На третий день по объявлении войны ему удалось после многих хлопот записаться добровольцем в Гвардейский авиационный отряд. И в тот же день он неожиданно для всех в два часа дня выступил в поход...

Через несколько месяцев с театра военных действий пришло известие, что Николай Рябов за спасение аэроплана награжден Георгиевским крестом 4-й степени, а вскоре за выдающиеся военные подвиги произведен в прапорщики и награжден орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом.

Часто, летая над расположением неприятельских войск в качестве наблюдателя, он подвергался крайней опасности. Десятки вражеских снарядов разрывались иногда около аппарата...

Но постоянный риск не остановил на полпути юного авиатора. Сознавая, какую огромную, чрезвычайно важную роль играет в нынешней войне авиация, Николай Рябов окончательно решил посвятить себя этому делу, поставил себе целью достичь возможности самостоятельно совершать полеты. И его мечте суждено было осуществиться: он был командирован в Севастопольскую офицерскую авиационную школу, которую успешно закончил и 30 октября 1915 года получил звание военного летчика.

С этого времени все его мысли, все желания были устремлены на фронт.

И на этот раз друзья и близкие просили его «задержаться» в Петрограде, «сэкономить на дороге». Хотелось подольше побыть с юным героем и кристально чистым и честным человеком. Но не было возможности удержать его здесь. Он был полон какого-то внутреннего горения, весь был порыв и устремление. Он словно слышал какой-то зов и спешил на него. Да, он спешил...

Ему был противен наш «ноющий» тыл.

И Николай Рябов снова умчался туда, на поля огня и смерти.

Со всей страстностью молодой честной натуры он, юный летчик, отдался на этот раз уже до известной степени самостоятельной работе. Приходили частые вести об его отважных полетах. Солдаты называли его «отчаянным» летчиком; по их словам, он, как молодой орел, носился под облаками, зорко следил за врагом и в вихре и дыму разрывающихся снарядов спускался над вражеским станом, чтобы снять его расположения, подсмотреть его тайны... Несколько раз враги пробивали его аппарат, но герой возвращался невредимым, и веселый, жизнерадостный, рассказывал, что увидел, разузнал. Судьба хранила.

...Но вот 1 февраля 1916 года самоотверженный юноша-герой обычным, отважно-смелым, орлиным полетом взвился в бездонную высь, встретил там врагов и погиб в неравной борьбе за честь и славу дорогой Родины.

Вечная, светлая память герою.

«Вятская речь». № 56 от 13 марта 1916 г.

Уездная «Кама» напечатает более короткую, но точную заметку.

О гибели военного летчика

1 февраля 1916 года военный летчик, прапорщик Николай Иванович Рябов погиб в бою с немецкими альбатросами.

Рябов родился 27 октября 1895 года в Сарапуле, где его отец был дьяконом Никольской единоверческой церкви (на момент гибели уже давно служил настоятелем ижевской Пророко-Ильинской единоверческой церкви. – Ред.). Годы детства он провел в Ижевском заводе, куда был переведен его отец.

В 1906 году Николай поступил в Ижевское двухклассное училище, а в 1910 году – во вновь открывшуюся гимназию, но уже в ноябре 1910 года он уехал в Петербург для учебы в частном училище Богинского, которое окончил в 1913 году. В том же году он поступил в Институт гражданских инженеров Петербурга.

Авиацией Николай Иванович начал заниматься летом 1914 года с лучшим в то время летчиком Раевским.

С началом войны Рябов отправился добровольцем в авиационный отряд.

В июне 1915 года Николай Иванович, по предложению начальства, поступил в Симферопольскую авиационную школу, где получил звание военного летчика, а в ноябре 1915 года сформировал авиационный отряд из 100 человек и отправился на галицийский фронт».

Газета «Кама» (Сарапул). № 51 от 5 марта 1916 г.

Не так давно в Ижевске обсуждалась тема увековечения памяти героя. Обсуждалось предложение переименовать так называемую «Большую дорогу» (нынешнюю улицу 40 лет ВЛКСМ) в улицу Николая Рябова. Однако ничего не произошло – информационная волна схлынула, а воз бюрократизма с места не сдвинулся. Хотя улиц памяти одиозных личностей, типа матереубийцы Владимира Шумайлова, у нас существует более чем достаточно. К тому же и имя его отца, священника Иоанна Рябова для старого Ижевска значило многое. Помимо духовного окормления паствы, был он и главным ижевским просветителем начала прошлого века. Был и вдохновителем создания «вольнопожарной дружины Ижевского завода», главой родительского комитета первой ижевской женской гимназии и ее преподавателем, он же стоял у ее основания, тревожа руководство Ижевского завода и его общественность следующими посланиями:

«Свидетелем явился я того времени, когда в Ижевске, вследствие беспросветной тьмы и невежества, свили себе прочное гнездо разные пороки, особенно пьянство. До 1907 года Ижевск представлял собой чудовище, утопающее в крови от преступлений. Единственным спасением для гибнущего ижевского населения являлось просвещение. Но до 1907 года (года создания указанной гимназии. – Ред.) всякие попытки в этом направлении были безрезультатны…».

Спасение видел в просвещении, одним из оплотов которого и стала указанная гимназия: «В виду малокультурности, неразвитости, плодом чего являются те ужасные преступления, которые не гарантируют ни один день благополучной жизни местных обывателей, ввиду отсутствия образования, чрез то общего падения экономического, сельского, технического хозяйства, наконец, в виду отсутствия вообще какого-либо учреждения, ... действующего поднимающим образом на жизнь местных обывателей... постановили открыть такое учреждение, которое бы целью своей постановило коренное перевоспитание местного населения...».

Им же, помимо прочего, были переложены на ноты со старообрядческих крюков многочисленные духовные распевы древней веры, которые используются и сегодня.

Евгений Ренев