Легенда цвета крови

2018 год был годом столетия Ижевско-Воткинского восстания. Сегодня, когда эта тема вновь стала предметом интереса людей, никогда до этого ею не занимавшихся, пришло время рассказать о том, как формировались некоторые легенды. Самая известная из них была сложена советскими историками-пропагандистами: о тысячах арестованных и сотнях казненных сторонников Советской власти. В классическом виде она звучит так: «Сразу же после переворота в городах и селах Удмуртии начался кровавый террор. В Ижевске уже в первые дни белоучредиловского владычества было арестовано 3000 человек» (Куликов К.И. «В боях за Советскую Удмуртию»). Этот же автор позднее развил свое утверждение: «Уже в первые часы были убиты и замучены десятки передовых сторонников советской власти и коммунистов. Не щадили даже раненых и больных... 18 августа многие рабочие Ижевска отказались вступать в белоэсеровские отряды. Стремясь сломить их сопротивление, учредиловцы объявили, что уклоняющиеся от мобилизации «понесут ответственность», и расстреляли на главной улице города 40 рабочих, отказавшихся пойти на фронт». «Массовые расправы вообще были частым явлением

в период право-социалистической власти в Ижевске. Как показывают новейшие исследования, в одну из подобных расправ за несколько часов ижевской контрразведкой и ее сподручными было уничтожено более 100 человек. Наглядным образчиком творимых в городе бесчинство является судьба 22 Банниковых из расположенной неподалеку от города деревни Болгуры».

О сути проблемы

Остановимся сначала на цифре арестованных. Впервые, как представляется, она была озвучена 7 ноября 1918 г. вятским чекистом в губернской газете «Вятская правда» за день до падения Ижевска и за два дня до появления в городе армейской ЧК (которая Губчека никак не подчинялась). Потом, через шесть лет, она была повторена в центральном историческом журнале Истпарта РКП(б) и прочих изданиях. Но вот что интересно – в самом Ижевске ее долгие годы не озвучивали. Когда еще только формировалась советская мифология, ее создатели называли цифру на порядок меньшую. В первой книге, посвященной восстанию и представлявшей собой сборник воспоминаний участников событий, утверждалось: «К утру 9-го августа арестованных было 300 чел., впоследствии эта цифра увеличилась до 800 чел.» («Из недавнего прошлого (к 4-й годовщине Октябрьской революции)»). Автором этих расчетов был человек весьма осведомленный – член большевистского обкома Комлев. Через шесть лет, в 1927 г., главная местная партийная газета «Ижевская правда» эти цифры повторила: «Ставши хозяевами города, фронтовики начали творить суд и расправу. Было арестовано более 300 человек. Многих из них отправили в Воткинск. По пути часть арестованных бежала, за что многие поплатились жизнью. При походе в Воткинск некоторых арестованных искололи штыками. Остальные были освобождены только после взятия Ижевска и Воткинска красными».

Интересно, что примерно о том же свидетельствовали документы восстания, оказавшиеся в руках ЧК после поражения последнего. Так, «Чрезвычайная следственная комиссия Совета Раб.[очих], Солд.[атских] и Кр. [естьянских] Депутатов и представителей от мастерских заводов» 21 августа 1918 г. сообщала: «Начальнику Ижевской гражданской милиции. На Ваше отношение от 17-го Августа 1918 года за № 3725. Ижевская следственная Комиссия препровождает список лиц, находящихся под арестом с указанием их адресов». В нем числилось 134 человека. В основном это были местные сторонники Советской власти (в том числе и несколько милиционеров со своим начальником и его заместителем). Вместе с ними под стражей находилось несколько членов и один из руководителей 1-го Петроградского продовольственного отряда.

Менее чем через неделю число заключенных значительно выросло – по отчету коменданта Ижевска «во всех арестных помещениях у повстанцев под арестом находилось 767 мужчин и 8 женщин. В том числе в военном лазарете на лечении состояло 28 человек». Сравнивая эти данные, стоит заметить, что к двадцатым числам августа ижевцы успешно отбили целый ряд атак на город и взяли много пленных. К примеру, командир одного из красноармейских отрядов признавался, что в эти дни в плен к ижевцам попало 212 его бойцов.

Теперь что касается казненных повстанцами сторонников Советской власти. Всего, по утверждению советского историка и участника событий В. Сергеева (сделанному им в 1927 г.), черпавшего свою информацию, по его собственным утверждениям, в архивах ГПУ, за все время восстания в Ижевске «замученных белогвардейцами было более 100 товарищей». Что существенно расходится, к примеру, с заявлением в газете «Борьба», сделанном победителями через 2 недели после поражения восстания: «Вчера хоронили 13 товарищей, лучших ижевских работников... В разных ямах еще находятся сотни тел замученных».

Помимо того, утверждения о сотнях казненных ижевскими повстанцами ставятся под сомнение документом, составленным при участии чекистов после поражения восстания – «Список лиц, находящихся в мастерских заводов, кои находились под арестом во время белогвардейского управления». Согласно этому документу, с момента начала восстания по 10 ноября 1918 г. всего их насчитывалось 286 человек. Из них числятся убитыми по одному варианту документа 16 человек, по двум другим – 7 и 5. При этом среди оставшихся в живых были как известные в городе своей жестокостью эсеры-максималисты, так и бывшие красногвардейцы и чекисты.

Банниковы из деревни Болгуры

Попробуем разобраться с главным эпизодом, которым уже многие десятки лет доказывается террористическая сущность восстания. Он связан с судьбой крестьян Банниковых из деревни Болгуры. Вот как их история описывается в разделе под названием «Зверства белых палачей» в одной из первых советских работ:

«Страшную, почти невероятную картину беснования озверелых белогвардейцев рисует нам Семен Лaринцев. 23 октября были арестованы белогвардейцами 22 человека крестьян Банниковых из дер. Болгур Июльской волости… Чем провинились эти Банниковы перед белыми палачами – не известно, но только их выстроили на глазах у всех арестованных в один ряд, продели сквозь связанные руки веревку, чтобы они не падали, и начали сечь кнутами, сплетенными из 8 ремней, на концах которых была вплетена картечь...

Семь человек пали к их ногам мертвыми. Их свезли и бросили неизвестно куда. Остальных, без живого места на их теле с окрававленными неузнаваемыми от истязания лицами, увели в темные камеры и там продолжали свое отвратительное дело. А чтобы несчастные не падали, чтобы кровожадные инстинкты палачей были удовлетворены вполне, около каждого истязуемого с трех сторон ставили часовых, с направленными на них штыками, и экзекуция продолжалась. Стоило лишь страдальцу повалиться от боли или уклониться от ударов в сторону, как он подхватывался на штык и корчился в ужасных мучениях…».

Разберемся с этой информацией. Для начала – среди списков лиц, находившихся в заключении у ижевских повстанцев, как и в воспоминаниях самих арестованных, никакого Семена Ларинцева не встречается, нет и его воспоминаний среди десятков папок, собранных за годы советского времени. А ведь именно со ссылкой на него этот рассказ был помещен в газете «Ижевская правда» 25 декабря 1918 г. автором под псевдонимом «Ш–в.». Интересно, что об этой истории, правда, без кровавых подробностей, писало за три недели до этого другое издание – предшественница «Ижевской правды» армейская газета «Борьба», где автор также спрятался за псевдонимом «Дядя Ваня». Вот что она, в частности, поведала:

«Кошмарная ночь в военном отделе.

Ночь темная, зловещая; приближались часы к проверке… Вбегают белогвардейские палачи… Он начал выкликать всех сидевших болгуринских крестьян. Их было 26 человек. Все были выстроены в пять рядов и первыми взяли двух матросов. Один из них был местный житель левый эсер Максютин. Болгуринские крестьяне были почти всей одной фамилии Банниковы, работавшие в дер. Совете крестьянской бедноты, где много положили трудов в борьбе с деревенскими кулаками. Увели человек 20 неизвестно куда. Спустя три дня было опубликовано в белогвардейской газете следующее: «благодарность караульному начальнику Военнаго Отдела №№ за то, что усмирил бунт, благодаря чему были заколоты штыками 19 человек».

Как видим, в этом тексте рассказывается не о простых крестьянах, арестованных непонятно за что. Помимо того, документы позволяют установить тех, кто стоял за псевдонимами. Так «Фронтовая Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией. Ижевское отделение Следственный отдел» 2-й армии 23 декабря 1918 г. в обращении за № 20 предложила следующее: «Председателю Гражданского Революционнаго Совета тов. Шапошникову препровождая при сем материал для помещения статьи в газету «Правда». Опубликован этот материал был в «Ижевской правде» 25 декабря.

Книги мертвых Свидетельствуют

Далее – по данным всех метрических книг, записи о Банниковых есть только в книге кладбищенской Троицкой церкви г. Ижевска. Но в ней они записаны, как «убитые в военном отделе» по разным датам вместе с другими крестьянами «Июльской волости, деревни Болгур». Так, 12 октября (все даты – по старому стилю) были убиты и 20 ноября похоронены три человека: Николай Ефимов Банников (38 лет), Дмитрий Адрианов Банников (21 год), Илия Николаев Банников (26 лет); 18 октября убиты и 20 ноября похоронены четыре человека: Адриан Константинов Банников (50 лет), Петр Захаров Банников (43 года), Стефан Захаров Банников (30 лет), Прокопий Георгиев Банников (40 лет). Еще один из Банниковых, Даниил Феодоров (20 лет), был «убит в военном отделе» тогда же 18 октября, но похоронен 27 ноября. В день последних боев за Ижевск 25 октября (7 ноября по новому стилю) «убиты в военном отделе»: «Алексей Егоров Банников, 33 года; Василий Филиппов Банников, 35 лет; Матвей Дмитриев Банников, 45 лет», т.е. всего три человека (похоронены 4 ноября). Вместе с ними в этот же день были казнены и так же 4 ноября отпеты и похоронены на приходском кладбище Ижевска жители той же деревни «Николай Киприанов Богатырев, 43 года; Петр Васильев Бобылев, 28 лет; Никифор Назаров Михалев, 22 года; Василий Кирьянов Михалев, 29 лет». Записан вслед за ними после расстрелянных 25 октября и 26 октября трех человек еще один «Июльской волости, деревни Болгур крестьянин Владимир Петров Варламов, 18 лет», рядом с фамилией Которого стоит пометка «убит» 25 октября, похоронен 7 ноября.

Таким образом, за две недели были казнены или убиты всего 16 человек из указанной деревни, из которых 11 были Банниковыми. Причем казни проводились три раза, т.е. очевидно, что если Банниковы были арестованы разом, то казнили их по мере проведения следствия.

Более того, по другим документам, находившиеся у повстанцев в заключении сторонники Советской власти утверждали, что упомянутые Банниковы были арестованы ижевцами по решению схода своего села и расстреляны «по приговору общества». Так, один из них в 1923 г. вспоминал:

«В сентябре камеры не запирались, а в последних числах октября стали запирать... а в другой камере было 60 человек китайцев. Николая Засова перевели из Военного отдела, который нам рассказал, как в военном отделе расправляется с арестованными Сорочинский, как у него на глазах разстреляли 20 человек крестьян Баннова по приговору общества».

Размышления большевиков

Показательным, как представляется, является то, что этих Банниковых не очень спешили хоронить. Значительную часть из них похоронили только 3 и 10 декабря 1918 г. (по новому стилю), только после настоятельных требований военно-политического руководства города. Последнее в лице Председателя Революционного Военного совета Ижевска еще 15 ноября обратилось к коменданту города со следующим: «До сведения Революционного совета дошло, что за Арсеналом в яме лежат около 25 трупов наших товарищей, расстрелянных белогвардейцами. Немедленно сделайте распоряжение об уборке и похоронах этих трупов».

В 1925-1926 гг., видимо, встал вопрос о перезахоронении Банниковых вместе с другими павшими за Советскую власть во время восстания. По этому поводу был составлен «Список павших борцов за Революцию гр-н с. Болгур Воткинского р-на, расстрелянных бандами Колчака в г. Ижевске в 1918 г.», в котором расстрелянных Банниковых насчитывалось 13 человек, Бобылевых – 3, Михалевых – 3, Богатыревых – 1, Варламовых – 2 человека, т.е. всего 22 жителя Болгур. Скорее всего, в то же время в партийных органах Ижевска был составлен «Список убитых белогвардейцами во время восстания фронтовиков в 1918 г. и похороненных на Братской могиле и список умерших и тоже похороненных тут же», в котором под № 20 записаны «Банниковы 19 человек Болгуринских крестьян, убитых во время восстания». Этот документ составлен в нескольких вариантах, все не датированы. Тем не менее ни один из Банниковых и казненных вместе с ними других болгурских крестьян, среди красных героев похоронен не был.

Теперь об утверждении, что «в одну из подобных расправ за несколько часов ижевской контрразведкой и ее сподручными было уничтожено более 100 человек». В «новейшем исследовании» (П.Н. Дмитриев, К.Н. Куликов «Мятеж в Ижевско-Воткинском районе», 1992 г.) Дается ссылка – воспоминания Сыпелева как будто заключенного сарапульской баржи «смерти». Однако в них нет ни слова об Ижевске и, самое важное, – в списках баржевиков такой фамилии тоже нет!

И еще в связи с этим о расстрелянных «18 августа около 40 человек, …на главной улице города». Последний «факт» взят из сочинения реального бывшего узника сарапульской «баржи смерти» П. Невлера «Люди в рогожах 1918 год. Рукопись баржевика». Это сообщение не подтверждается ни одним документом и ни одним свидетельством участников событий с обеих сторон. Так, к примеру, в метрических книгах ижевских церквей и в официальных книгах регистрации рождения и смерти нет ничего, подтверждающего это сообщение (а в них вписаны почти все казненные большевики и сторонники Советской власти). Более того, существует и другой вариант этих воспоминаний, в которых нет ничего подобного, а само заключение в «барже смерти» автором представлено как некое приключение, пусть и опасное (Невлер П. «Баржа смерти. Воспоминание»).

И, наверное, самое главное – существуют документы, в которых после поражения восстания ижевские сторонники Советской власти подсчитывают число своих погибших от рук повстанцев товарищей – как тех, чьи тела удалось найти и похоронить, так и тех, кого еще нужно найти. В главном из них – «Список погибших товарищей во время восстания в г. Ижевске 1918 г.», составленном в 1926-1927 гг., числится 37 человек, один из которых вычеркнут. При этом в него включены по меньшей мере три человека, умерших своей смертью после поражения восстания.

Иван Пастухов – легенда и документы

Одним из самых известных ижевских большевиков, жизнь которого оборвалась во время восстания, был И.Д. Пастухов – один из первых руководителей г. Ижевска. В 1930-е годы вокруг этого имени начала создаваться обширная историография и писаться легенда, живущая и сегодня. Суть ее в том, что во время восстания Пастухов с товарищами вывезли из казны Ижевска 12,5 миллиона рублей, после чего Иван Дмитриевич попал в руки повстанцев, был ими замучен, тайно похоронен, тело же его было найдено только в тридцатые годы. Но несколько о другом свидетельствует запись в метрической книге Свято-Михайловского собора г. Ижевска. Согласно ей: «Ижевский гражданин Иван Дмитриев Пастухов, 29 лет», дата смерти – 26 сентября, дата погребения – 3 (16 по новому стилю) ноября. Отпевали его священник Николай Захаров и дьякон Стефан Ажгихин. Вместе с Пастуховым были отпеты еще двое. Причиной смерти Пастухова указывается – «убит». Похоронили всех троих на Троицком кладбище, присутствовали при погребении два упомянутых выше священника. Отпевание и похороны прошли, когда Ижевск уже более недели контролировался Красной армией.

Последние успехи

Однако вернемся к событиям мая 1919 года.

«Взятие Глазова

Под ударами доблестных частей генерала Пепеляева из Глазова, уездный город Вятской губ., расположенный на левом берегу реки Чепцы, в 255 в. по жел. дороге от Перми и в 195 верст. от Вятки.

Месяца полтора тому назад наши войска, действующие на Глазовском направлении, подошли было к Глазову с севера верст на 25, к району села Понинского, к северо-востоку от него заняли линию селений по радиусу 12-15 вер. – Подвойская. Кильдяковская, Полом и др., к востоку, по жел. дороге, несколько продвинулись за ст. Балезино, примерно, вер. На 20 от Глазова, к юго-востоку от него, вер. в 60, взяли с. Игринское, на Казанском (из Перми) тракте, но наступившая распутица, разлив р. Чепцы и многочисленных ее притоков в этом районе (более 10 только с левой стороны), начинающихся в лесах и непроходимых в весеннее время, задержали наше дальнейшее продвижение. Воспользовавшись перерывом и сосредоточивши численно превосходные силы, красные, опираясь на Глазов, перешли в наступление. Как в сторону Перми, так и к северу, где наши войска занимали ряд селений по линии р. Вятки от ее истоков – Белорецкий, Залазнинский, Песковский и Кирсинский зав. Южная группа вынуждена была отойти по линии жел. дороги к ст. Чепца, а северная группа отошла на линию р. Камы, где очистила сс. Афанасьевское, Гординское, ВерхоКамское и др., причем местами боевая линия проходила даже у границы Пермской губернии.

Во второй половине мая ген. Пепеляев сам перешел в решительное наступление, причем наши войска развили свой удар главным образом вдоль желез. дороги и югу от нее. При упорном сопротивлении красных, нанося им тяжкие потери, захватывая богатую военную добычу, они к концу мая, т.е. менее чем в десять дней, прошли вдоль железной дороги около 50-ти верст, южнее же верст 75 и вышли на линию сс. Полозовский и др., что в 12-15 верст к северу-востоку от Глазова, овладели разъездом № 19 в 17 вер. от Глазова и заняли ряд селений в 30-40 вер. к югу и юго-западу от него. Стальное кольцо сжималось вокруг Глазова, и участь его уже была решена.

Занятие Глазова имеет для нас чрезвычайно важное значение. Не говоря уже о том, что для наших войск открывается путь на Вятку, мы в ближайшее же время имеем возможность развить свой удар к северу на истоки Вятки, т.е. в тыл красным, выдвинувшимся на линию р. Камы; удар, направленный к югу, поставив в угрожающее положение красных, оперирующих на Уржумском направлении, а также на Малмыжском, где, по последним сведениям штаба, бои идут западнее с. Терса и на левом берегу р. Иж, приблизительно вер. в 60-75 к юго-западу от Сарапула…»

Это были последние успехи противников Советской власти в Удмуртии. В июне началось очищение наших пространств от колчаковцев, которое открыло путь к строительству удмуртской государственности.

Евгений Ренев