Рожденные Иваном Грозным: 1 октября Россия отмечает День сухопутных войск

От поместной конницы – к стрелецкому войску

Сложившаяся к середине XVI века система комплектования русской армии отличалась заметной пестротой. Основу вооруженных сил составляла дворянская конница: землевладельцы выступали в поход со своими отрядами, в состав которых входили, в том числе, и находившиеся в кабале «боевые холопы». Помимо собственно русских вотчинников и помещиков, были и «отъехавшие на Русь» татарские ханы и мурзы со своими нукерами. Для прибывших «под руку» Москвы татар на русских землях, несколько южнее Мурома, даже было создано отдельное ханство – Касимовское. Впрочем, на службу в Москву отъезжали не только татары, но и литовцы. (Но и русские бояре не стеснялись «отъезжать» за границу. Самым ярким примером этого стал князь Курбский, «отъехавший» в ходе войны с Польшей на сторону врага. С его точки зрения, как и с точки зрения многих его современных последователей, ничего зазорного в этом не было.)

Своих людей выставляло и церковное начальство, также распоряжавшееся крупными земельными владениями. Черносошные земли, не имевшие над собой помещиков (в первую очередь, северные – Поморье и др.), и города выставляли «отряды по прибору», которым сами и платили жалованье. С началом военных действий велся активный наем «черкасов», как тогда называли казаков и других жителей пограничных областей, которые в мирное время не брезговали промышлять и разбоем, а в период военных действий шли в наемники. Наемников набирали и из числа европейцев, в том числе пленных. На службу могли прибывать и отряды «охотников», т.е. добровольцев, из числа народов, находящихся «под рукой» московского Государя.

Нетрудно заметить, что при всем разнообразии способов комплектования все они отличались рядом общих черт. Во-первых, русская армия была по сути ополчением, созываемым на период военных действий. В промежутках между боями каждый занимался своим делом – бояре управляли своим имением, казаки разбойничали, немцы-наемники пили и т.д. Вторая немаловажная черта: военные отряды получали жалованье и/или довольствие не от государства, а от своих начальников (за исключением наемников). Которые, в свою очередь, также служили не государству, а вышестоящему начальству, которому и присягали. Представления о том, что он обязан делать по присяге, а что нет, были у каждого свои – в соответствии с личной знатностью и достатком. В частности, по мнению родовитых бояр, их присяга вовсе не означала, что они должны идти в поход под началом менее знатного воеводы. В армии шли постоянные местнические споры, буквально заставлявшие Государя назначать воевод не по талантам, а по знатности. Например, один из самых талантливых русских полководцев времен Ивана Грозного Дмитрий Хворостин редко поднимался в должности выше 2-го воеводы (замкомполка), при этом в общей сложности против него было выдвинуто 50 обвинений в «занятии места не по чести», каждое из которых по законам того времени разбиралось в суде.

Проблемы были и с городскими ополчениями, особенно из недавно присоединенных земель. Так, в частности, Великий Новгород отказался послать свои войска в Казанский поход. Помимо прочего, крупные вооруженные силы, подчиненные лично феодалу, усиливали его, а значит, провоцировали восстановление феодальной раздробленности, от которой только-только избавилась Русь. Споры о «месте» в армии были лишь частью споров о месте во власти. И те, кто имел собственные многочисленные полки, с интересом посматривали на княжеский стол.

Военная реформа, проведенная первым русским царем Иваном Васильевичем в 1550 году, не ставила, естественно, задачей полностью упразднить дворянское и городское ополчение – Русь осталась бы почти без армии. Царь лишь упорядочил и стандартизировал ранее существовавшие методы набора, по сути, окончательно завершив формирование системы поместного ополчения. Полностью отменить местничество не удалось, но оно было запрещено в период ведения боевых действий. Одновременно Иван Васильевич «надстроил» поверх имевшихся сил дополнительные отряды уже регулярной армии – получавшей жалованье от государства и ему же служившей на постоянной основе.

Первые отряды регулярной армии были созданы во исполнение царского Указа от 1 октября 1550 года «Об испомещении в Московском и окружающих уездах избранной тысячи служилых людей». Указ был выполнен и перевыполнен: уже летом того же года вместо одной тысячи было «испомещено» три – созданы шесть стрелецких «статей» (приказов) по 500 человек в каждой. В стрельцы принимали вольных «охочих» людей, черносошных (свободных) крестьян и посадских (неродовитых горожан). Главными критериями отбора было умение стрелять из огнестрельного оружия, крепкое здоровье, возраст от 18 лет и высокие морально-волевые качества – за каждого претендента должны были поручиться шесть семь ранее принятых бойцов, а то и весь приказ (по принципу круговой поруки). Командирами приказов назначались «дети боярские» (следующий по знатности ранг после боярина). Стрельцы получали из казны денежное (4 рубля в год) и хлебное жалованье (по 12 четвертей ржи и овса в год), обмундирование (парадное и повседневное) и вооружение. Однако ввиду того, что у государства вечно не хватало денег на оборонные нужды и жалованье регулярно задерживали, стрельцам также выделялись небольшие наделы или приусадебные участки и разрешалось заниматься ремеслами и торговлей. Жили они также в своих домах, в отдельных стрелецких слободах.

Только при Петре I государственная мысль пришла к выводу, что никакого личного имущества у солдата быть не должно, а иные занятия, помимо службы, недопустимы. В отличие от ополчения, стрельцы считались находящимися на службе постоянно, и в мирное время занимались военной подготовкой, в первую очередь – огневой и строевой. Основное вооружение составляли ручные пищали калибром от 1/8 гривенки (пули весом около 25 граммов) и снаряжение к ним (пули и 1-2 фунта пороху). В рукопашном бою использовались бердыши и сабли. Оборонительное вооружение у рядовых стрельцов либо отсутствовало, либо ограничивалось «шапкой железной» (легким шлемом). В походах стрельцов часто сопровождал гуляйгород – деревянная крепость со стенами размером в избу, в полбревна толщиной, с бойницами, перемещавшаяся на телегах и быстро развертываемая на поле боя.

Строгие отбор и подготовка делали стрельцов умелыми воинами («яко и малые птицы на полете убиваху из ручных пищалей»). Высокая эффективность в бою вела к быстрому увеличению численности стрелецкого войска. Уже в походе на Полоцк в 1563 году участвовали 12 тысяч стрельцов. К концу правления Ивана Грозного численность стрельцов достигла 18 тысяч человек (притом что поместной конницы было около 100 тысяч).

Другим родом войск русской регулярной армии стал «наряд» – артиллерия, которая использовалась как для защиты своих крепостей (крепостная), так и для осады вражеских (осадная), а легкие пушки применялись и в полевых сражениях. Английский разведчик Флетчер докладывал в 1588 году в Лондон: «ни один из христианских государей не имеет такого хорошего запаса военных снарядов» как русский Государь. Русские пушкари проявили в боях отличную выучку, примером чего может служить свидетельство Яна Пиотровского – секретаря канцелярии польского короля Стефана Батория – писавшего об осаде Пскова в 1581 году: «Мы стреляли хорошо, а русские отплачивали нам десятикратной порцией. Откуда у них такое изобилие ядер и пороха? Наши – раз, а русские – десять и редко без вреда!».

Царь предпринял попытку создания и регулярной конницы – опричного войска. Но создание опричных полков было лишь частью создания опричнины – революционной социальной реформы, рассмотрение которой выходит за рамки этой статьи.

Военная реформа Ивана Васильевича не только заложила основы русской регулярной армии, но и немало способствовала повышению ее боевой мощи. Что было продемонстрировано во многих крупных сражениях.

Внешняя политика Ивана Грозного и русская регулярная армия

К середине XVI века Русь в очередной раз оказалась практически в кольце, или как минимум – полукольце (полумесяце) врагов. Крымский хан активно и небезуспешно стремился объединить вокруг себя осколки распавшейся за сто лет до того Золотой Орды. В 1502 году къырымлары разгромили Большую Орду. В 1521 году в Казани был свергнут прорусски настроенный хан Шах-Али и возведен на престол крымский султан Сахиб-Гирей. Дважды, в 1523 и 1546 годах, Крымское ханство нападало на Астрахань, стремясь подчинить ее себе.

При этом само Крымское ханство к тому времени прочно встало на путь набегового хозяйства, регулярно уводя в рабство жителей южнорусских земель. Например, за 14 месяцев 1528-29 года, по подсчетам незаинтересованного в преувеличениях турецкого историка къырымларского происхождения Халила Иналджика, из Крыма было экспортировано свыше 17 тысяч рабов. И это несмотря на то, что в 1527-29 годах крымские ханы занимались в основном междоусобицами и в походы за ясырем (живым товаром) не ходили! Тогда же, когда поход объявлял хан, в нем участвовали все боеспособные мужчины, и разовая добыча составляла до полусотни и более тысяч рабов. В общей сложности за три сотни лет набегов къырымлары захватили в рабство (и продали османам и в Европу), по оценкам русских историков, – 4 млн человек, по оценкам английских исследователей – 3 млн. Вовлечение Казани в орбиту Бахчисарая означало открытие против русских земель «второго фронта» и второго пути работорговли – по Волге, через Астрахань в Иран. Иван Грозный обязан был защитить христиан. Он решил отказаться от безуспешных попыток установить в Казани дружественный режим и попросту аннексировал ханство.

История взятия Казани довольно известна, отметим лишь роль регулярных частей. В походе участвовало три стрелецких «приказа» (1500 бойцов), что составляло не самую многочисленную часть войска. «Наряд» имел на вооружении 150 пушек, что по тем временам было очень много (впрочем, казанская артиллерия также была весьма многочисленной – 100 орудий). Пушечный и пищальный бой сыграли большую роль в успехе штурма – во многом именно ружейно-артиллерийский обстрел позволил провести успешный подкоп и взорвать стены. Кроме того, впервые на практике было отработано взаимодействие крупных воинских частей разных родов войск: маломобильные пушкари вели позиционный бой, стрельцы осуществляли их прикрытие, в то время как русско-татарская конница под командованием Шах-Али хана и других воевод осуществляла широкие охваты с быстрыми атаками и контратаками.

Мощь, продемонстрированная русским царем при взятии Казани, была столь велика, что Астрахань вскоре взяли практически без боя. Данники Казани сообщили о добровольном вхождении в состав Русского государства. Вассалами Руси объявили себя Сибирское ханство и Ногайская Орда (в последней это вызвало гражданское войну и проигравшие в ней Малые ногаи откочевали на запад). Признание вассалитета большинством «осколков» Золотой Орды означало, что Москва победила в войне за золотоордынское наследство, достоинство Улуса Джучи перешло к Руси.

Выбор пути дальнейшего приложения сил оказался сложен. Избранная Рада настаивала на войне с Крымским ханством. Но за его спиной маячила Блистательная Порта, что гарантировало долгую борьбу (русско-турецкие войны, начавшиеся много позже в заведомо лучших для России условиях, как известно, продолжались полторы сотни лет). К тому же интерес Избранной Рады был слишком очевиден – освоение под защитой русской армии плодородных земель означал укрепление крупных землевладельцев. Но царь уже успел устать от их своеволия, хотя еще и не решил до конца, что с ними делать – казнить или миловать.

Ивану Васильевичу больше по душе пришлась идея создания транспортного коридора на Запад через Прибалтику. Тем более что «замок на дверях в Европу» висел старый и ржавый – Ливонская конфедерация. Которая, к тому же, несмотря на очевидную слабость, вела себя с непостижимой наглостью: отказывалась соблюдать условия предшествующих перемирий о выплате дани, притесняла православные церкви на своей территории, чинила препятствия русским купцам и агентам, вплоть до казни последних. И наконец, ввела блокаду русского торгового порта, заложенного Иваном Васильевичем в устье Нарвы. Любое из этих действий по отдельности и все они вместе составляли законный casus belli. Причина наглости ливонцев выяснилась позднее – незадолго до начала войны они заключили антирусский союз с Великим княжеством Литовским. Так что по факту война оказалась превентивной, хотя царь об этом и не знал.

Ливонская война стала своего рода иллюстрацией к русским сказкам о сражениях с драконом: на месте каждой срубленной Иваном головы вырастало две. Правда, для той головы, что была срублена, это ситуацию не улучшало. Сегодня считается, что изнурительная Ливонская война закончилась status quo. Но это с какой стороны смотреть. Ливонская конфедерация была разгромлена, рыцари утратили независимость, епископства были распроданы. Литва, ухитрившаяся в последний момент украсть плоды русской победы над ливонцами, сама проиграла войну, отдавшись на милость Польши. Польша, безусловно, победила в войне, вступив в нее тогда, когда Русь была уже измотана. Но эта победа, приведшая к объединению в составе Жечи Посполитой католиков и православных, всего сто лет спустя привела страну к Руине. Ну, а для Руси (и для Швеции) – да, война закончилась status quo.

Ливонская война показала высокую эффективность созданных Иваном Васильевичем отрядов регулярной армии, в первую очередь – «наряда». Надеявшиеся отсидеться за стенами своих замков ливонские рыцари и епископы с ужасом увидели, как эти замки рушатся от ядер русских пушек. Неприступный Полоцк, по сути, вторая столица Великого Княжества Литовского, был взят за две недели. Большую роль в его штурме сыграли не только артиллерийские наряды, но и стрельцы, поджегшие замок. Прославились стрельцы и во многих других сражениях Ливонской войны. Но все же главный свой подвиг они совершили на другом театре военных действий – под Москвой, в ходе отражения набега Крымского хана в 1572 году.

Битва при Молодях – забытый подвиг

Воспользовавшись тем, что основные силы русской армии завязли в боях в Прибалтике, крымский хан Дивлет Гирей в 1571 году напал на Москву, разграбил и сжег городские посады, убил или увел в рабство до ста тысяч русских людей. Понеся при этом весьма незначительные потери. Опьяненный крупным успехом, Дивлет Гирей решил на следующий год не просто повторить его, а окончательно расправиться с главным препятствием на пути увеличения размера ясыря и торгового оборота с Блистательной Портой. Хан решил сам воцариться в Москве, а ее земли уже пообещал в награду своим ближайшим мурзам. В совместный с къырымларами поход выступили уверенные в богатой добыче роды Малых ногаев. Турецкий султан прислал на помощь несколько тысяч янычар. Фряжские (итальянские) наемники подписали свои контракты. Армия Дивлет Гирея достигла 60 тысяч человек (русские летописи пишут о 120 и даже 150 тысячах, но это преувеличение).

Русские пограничные части по Оке составляли порядка 20 тысяч человек под командованием князя Михаила Воротынского. В подмогу ему Иван Грозный прислал три-пять тысяч черкасских казаков и немецких наемников. Общие силы русской армии – 23-25 тысяч человек – в два с половиной раза уступали къырымларам и их союзникам. Учитывая сложность задачи, Воротынский решил забыть о местничестве и приблизил к себе «худородного» Дмитрия Хворостина. Это был прекрасный тандем: старый, опытный, упрямый Воротынский и молодой, дерзкий, талантливый Хворостин.

В конце июля армия Дивлет Гирея, прорвав слабые русские заслоны и разбив один из пограничных полков, переправилась через Оку сразу в нескольких местах. 28 июля авангард под командованием Теребердей-мурзы подошел к Подольску. Но огромная армия растянулась вдоль дорог и ее арьергард находился в 15 км южнее – неподалеку от села Молоди. Здесь его нагнал опричный полк под командованием Хворостина и с ходу вступил в бой. Оправдывая свою эмблему – песью голову – опричники мертвой хваткой вцепились в хвост степного волка, заставив его извернуться и ощериться. Полностью оправдался расчет Воротынского, что хан не рискнет осадить Москву, имея в своем тылу русскую армию, и попытается в первую очередь расправиться с ней. Ярко проявился талант Хворостина вовремя увидевшего, что хан послал против него все войско, и – не раньше, но и не позже – отступившего к главным силам, увлекши за собой противника.

Тем временем Воротынский успел установить на высоком холме гуляй-город и изготовился к его обороне. День-два шли небольшие стычки – пока к Молодям не подтянулось все войско хана. На 31 июля Дивлет Гирей назначил общий штурм, который закончился для его воинов неудачей и крупными потерями. Сутки къырымлары зализывали раны и 2 августа возобновили атаку. Удар был страшен – почти все стрельцы, оборонявшие предполье, погибли. Но нанесли огромный урон врагу, перевернувший представления Дивлет Гирея о современной войне. Хан внезапно понял, что именно пехота с огневым боем является сейчас главной силой. И приказал своим конникам спешиться, чтобы поддержать атаку янычар – турецких аналогов русских стрельцов. Огромной массой къырымлары лезли на холм, рубили деревянные стены гуляй-города и – тысячами гибли.

Увидев, что враг увлекся атакой, Воротынский, оставив за себя в гуляй-городе Хворостина, тайно вышел из крепости, обошел врага и ударил ему в тыл. После удара Воротынского – вновь угадав момент – пошел на вылазку и Хворостин. Совместный удар переломил ситуацию – в первую очередь – психологически. Дивлет Гирей все еще имел заметное преимущество в силах, но его нервы не выдержали, и он поскакал в Крым. Вслед за ним поскакало и все его войско, за исключением янычар – у них не было коней, и они полегли в бою. В общей сложности в ходе сражения было перебито 15 тысяч неудачливых работорговцев. Еще около 12 тысяч утонуло во время бегства при переправе через Оку. Тысячи были взяты в плен. В Крым вернулось не более 15 тысяч человек. Разгром был полным – походы къырымлар на Русь прекратились на 19 лет – не было кому ходить. Никогда в дальнейшем крымский хан не имел такой силы, как в 1572 году. Битва при Молодях переломила противостояние между Русью и Крымским ханством на русскую сторону. И взятие Крыма в XVIII веке – также один из ее итогов.

Иван Васильевич – оболганный Государь

Говоря о создании русской регулярной армии, нельзя не упомянуть о ее создателе – первом русском царе Иване Васильевиче. Этому Государю выпала непростая судьба и еще более сложная посмертная слава. Слава во многом негативная и несправедливая. Достаточно сказать, что даже прозвище царя, Грозный, сегодня толкуется в негативной коннотации, которой не было и не могло быть в то время. Даже спустя двести с лишним лет, Лермонтов, явно без всякого негатива говорил о Боге: «Есть грозный Судия». Очевидно, что первый царь, как наместник Бога на земле, также был и должен был быть в глазах современников «грозным», то есть величественным, справедливым, нелицеприятным.

Негативные измышления о царе Иване Васильевиче, однако, появились уже при его жизни. Их множество в западных источниках. И сегодня, когда мы на каждом шагу сталкиваемся с информационной войной Запада против России, должно уже быть понятно, что и в ходе информационной войны XVI века количество фейков о России и ее Государе в западной пропаганде зашкаливало. В дальнейшем, когда на рубеже XVIII-XIX веков Романовы взялись за историю, на западные фейки наложилось еще и стремление новой династии очернить последних представителей династии прежней – чем доказывалась легитимность замены Рюриковичей на Романовых на русском престоле. Все это необходимо учитывать, давая оценку деятельности Ивана Васильевича.

Но, вообще-то, давать оценку личности такого масштаба могут лишь те, кто сам сталкивался в жизни с подобными задачами. Таких людей в нашей истории было двое – Петр I и Иосиф Сталин. Оценка Петра Великого известна со слов его приближенных: «Этот Государь мой предшественник и пример. Я всегда принимал его за образец храбрости, но не мог еще с ним сравняться. Только глупцы, которые не знают обстоятельств его времени, свойств его народа и великих его заслуг, называют его тираном». Оценка же Сталина задокументирована в стенограмме беседы с кинорежиссером Эйзенштейном: «Сталин: Вы историю изучали? Эйзенштейн: Более или менее… Сталин: Более или менее?.. Я тоже немножко знаком с историей. У вас неправильно показана опричнина. Опричнина – это королевское войско. В отличие от феодальной армии, которая могла в любой момент сворачивать свои знамена и уходить с войны, образовалась регулярная армия, прогрессивная армия… Царь Иван был великий и мудрый правитель, и если его сравнить с Людовиком XI (вы читали о Людовике XI, который подготовил абсолютизм для Людовика XIV?), то Иван Грозный по отношению к Людовику на десятом небе».

Андрей Солдаткин