К Дню оружейника. Владимир Ярыгин об истории становления производства боевых и спортивных пистолетов в Удмуртии

– Владимир Александрович, давайте начнем с истории оружейного дела в Удмуртии. То, что Ижевск сегодня один из лидеров, даже в мировом масштабе, в направлении стрелкового оружия, связано с эвакуацией в Удмуртию тульского завода в годы ВОВ?

– История ижевского оружия началась гораздо раньше – 10 июня 1807 года с создания Ижевского оружейного завода. А вот становление в республике школы проектирования боевого оружия и пистолетов действительно пришлось на советское время и связано с эвакуацией оборонных предприятий не только из Тулы, но и Подольска, Украины, Москвы. Я как человек, связанный с пистолетным делом, сосредоточусь именно на этом направлении.

Основой для пистолетного производства в республике стал Ижевский механический завод (ИМЗ), сегодня входящий в Концерн «Калашников». Он был образован на базе эвакуированного к нам осенью 1941 года производства тульского и подольского оружейных предприятий. Первоначально все оборудование и специалисты были целиком размещены на базе Ижмаша (завод № 74). Но уже 20 июля 1942 года, по решению председателя Государственного комитета обороны Иосифа Сталина, производство револьверов системы Наган, пистолетов ТТ (Тульский – Токарев) и ряда других изделий было обособлено и перенесено на самостоятельное предприятие – механический завод (№ 622). То есть эта дата – старт массового пистолетного производства в Удмуртии на будущий год будет уже юбилейная.

– И как быстро удалось наладить работу на только что созданном предприятии?

– Наши конструкторы и технологи, а в условиях военного времени это были в основном женщины, столкнулись с целым рядом сложностей. Прежде всего, требовалось поменять сам технологический процесс – в Туле оружие производилось вручную, что не соответствовало потребностям фронта. Соответственно, все этапы производства было необходимо упростить и в частности максимально сократить число подгоночных операций. Проектная документация нередко содержала ошибки – а значит, также нуждалась в доработке. Например, известно, что первые образцы револьвера Наган, выпущенные у нас, попросту отказывались стрелять. И уже наши специалисты довели образцы до совершенства при выходе на массовое производство.

За счет организации производственных процессов по конвейерному принципу за два года с 1942-го по 1944-й удалось значительно нарастить объемы поставляемого на фронт оружия. Так, по пистолетам ТТ удалось добиться удвоения производства (со 160 до 320 тысяч единиц в год), а также снижения себестоимости на 34,4%.

– А в какой момент на Ижевском механическом заводе началась разработка собственных моделей?

– Первая конструкторская разработка завода по пистолетам связана с именем Георгия Севрюгина, в 1944 году им был разработан модернизированный вариант пистолета ТТ на 16 патронов вместо 8, но ввиду увеличения веса на вооружение данная модель так и не поступила. Сразу после войны, в 1945 году, был снят с производства револьвер Наган, Тульский – Токарев делался вплоть до начала 50-х годов.

Необходимость разработки новых боевых моделей стала понятна уже в годы ВОВ, поскольку у наших противников, немцев, на вооружении были более мощные пистолеты. И в 1947-48 годах перед конструкторами была поставлена задача разработать модель, гарантирующую останавливающее действие, выведение неприятеля из строя. В то время еще не было средств индивидуальной бронезащиты (бронежилетов), поэтому под новый пистолет был разработан патрон 9х18, соответствующий актуальным задачам.

Работа над новой моделью велась на конкурсной основе, во всесоюзном масштабе. В соответствии с техническим заданием, выданным Министерством обороны, каждое оружейное предприятие готовило свой вариант пистолета. В конкурсе участвовали и конструкторы Ижевского механического завода: Климов, Севрюгин, Лобанов. Но по результатам опытных испытаний было решено принять на вооружение пистолет Николая Макарова. В 1949 году на ИМЗ была изготовлена пробная партия (5000 единиц) для войсковых испытаний, а с 1952 года началось уже массовое производство данной модели.

За время серийного выпуска пистолета Макарова в Ижевске была в 1,3 раза увеличена его живучесть, в 2,5 раза снижена частота отказа и в 10 раз уменьшена трудоемкость. Конструкторами Ижевского механического завода Севрюгиным и Климовым были предложены изменения, которые позволили реализовать функцию «отбой курка», исключить деформацию боевой пружины и непроизвольную автоматическую стрельбу.

Надо сказать, что изначально было много отказов по этой модели, а производство было чрезвычайно трудоемким. Известно, что когда отправили документацию на пистолет Макарова в один из технологических НИИ, специалисты дали заключение, из которого следовало, что пистолет Макарова настолько не технологичный, что его в принципе невозможно изготовить. А нашим специалистам удалось не только освоить производство, но и выйти на его массовый выпуск. Конечно, многолетняя работа над повышением функциональных и эксплуатационных свойств данного пистолета стала хорошей школой, на которой выросли уникальные технические специалисты, такие как конструкторы Климов, Плецкий и Пасынков.

Долгое время потребность вооруженных сил и силовых структур в пистолетах практически отсутствовала. В армии данный вид оружия был скорее статусным, а задачам, стоящим в то время перед МВД, модель Макарова вполне соответствовала. В этот период наши конструкторы сосредоточились на изготовлении спортивного оружия.

– Причиной возвращения к работе над новыми моделями боевых пистолетов стала война в Афганистане?

– Да, совершенно верно. Во время Афганской войны наши Вооруженные силы столкнулись с новым типом противника, так называемыми душманами, которые активно использовали средства индивидуальной защиты. Поэтому пистолет Макарова, в виду малой пробивной силы, уже не соответствовал условиям реального боя.

И в 1991 году Министерство обороны выставило тактико-технические требования по разработке армейского пистолета под новые условия. При этом основным критерием стало обеспечение пробития защищенных целей. Бронежилеты бывают нескольких классов, новое оружие должно было на определенной дистанции поражать цель, облаченную в индивидуальную защиту второго и частично третьего класса (чем выше класс, тем мощнее защита цели).

– Тогда и началась разработка ПЯ, или пистолета Ярыгина?

– У нас на механическом заводе разрабатывалось сразу три вида моделей. Тема опытно-конструкторской работы называлась ГРАЧ. Соответственно был Грач-1 – это разработка Зарочинцева. Грач-2 – это собственно моя разработка. Грач-3 – на базе пистолета Макарова, впоследствии модернизированный вариант пистолета Макарова (ПММ), это конструкторы Плецкий и Шигапов.

Параллельно работа шла в городе Климовске, под началом конструктора Сердюкова. В Туле под руководством Игоря Яковлевича Стечкина был разработан свой пистолет. Позднее еще один пистолет был создан Грязевым – Шипуновым – модель ГШ-18.

Вся работа шла на конкурсной основе, было множество различных испытаний, каждый этап защищался. В результате уже на уровне Генерального штаба было принято решение принять на вооружение три модели – пистолеты Ярыгина, Сердюкова и Грязева – Шипунова (ГШ-18). Все три образца соответствовали предъявленным требованиям МО РФ по эргономическим требованиям, в том числе по требованию увеличенной емкости – магазин на 18 патронов, по требованию пробиваемости. Они пришли на смену соответственно пистолетам Макарова, Стечкина (АПС) и ПСМ (самозарядный малогабаритный).

Отмечу, что весомый вклад при освоении в производстве изделия ПЯ и создание на его базе семейства образцов внесли целый ряд наших конструкторов – Дорф, Буданов, Варламов, Ложкин, Драчев и Романов. Впоследствии на нашем заводе на основе ПЯ началось производство как служебных (например, MP-472 «Винтук»), так и гражданских и спортивных моделей (MP-446 «Викинг») в различных вариантах исполнения со стальной, либо пластиковой рамкой, с постоянным и регулируемым прицелом и так далее. Сегодня ПЯ стоит на вооружении ФСБ, ФСО, МВД и всех военизированных подразделений. Одни из последних разработок – это образцы оружия ограниченного поражения (ООП) и списанное охолощенное оружие. Наряду с этим продолжается производство образцов гражданского оружия и на базе традиционных для предприятия моделей ПМ и ПСМ. Разрабатываются и новые образцы, например, ПЛ (пистолет Лебедева).

– Хотелось бы подробнее остановиться на теме спортивного оружия, насколько весомым стал вклад ИМЗ в этом направлении?

– Здесь нам снова нужно вернуться к 1945 году, когда конструктором Ижевского механического завода Георгием Севрюгиным был разработан ряд спортивных моделей на базе пистолета ТТ под 5,6-мм патрон кольцевого воспламенения. Данная модель не вполне соответствовала по характеристикам эргономики и точности – основным показателям спортивной стрельбы. Но сама работа над проектом дала неоценимый опыт, в процессе производства были разработаны нормативные требования по баллистическим характеристикам патронов, а также методы и средства контроля.

Приобретенные знания оказались полезны при постановке на серийное производство спортивного пистолета Марголина. А впоследствии, в 1956 году, помогли при создании на его основе конструктором Свешниковым модификации для скоростной стрельбы. Образцы на базе пистолетов Марголина стали самыми массовыми из выпускаемых механическим заводом – 31 тысяча единиц. Также отмечу, что уже в наши дни на базе пистолета Марголина разработан пистолет для первоначального обучения стрельбе МР-439.

Следующей значимой вехой в истории Ижевского механического завода стало создание слесарем-изобретателем Александром Лобановым совместно с молодым инженером Борисом Плецким произвольного пистолета ИЖ-1. Он стал первым и единственным образцом матчевого пистолета производства ИМЗ, выпуск которого продолжался вплоть до 1967 года. Именно с данной моделью советский спортсмен Алексей Гущин одержал победу на Олимпийских играх в Риме в 1960 году, завоевав первую золотую медаль в данной престижной дисциплине. И тем самым положил конец монополии швейцарской фирмы «Хеммерли». Вплоть до этого момента чемпионами мира и олимпиад становились исключительно спортсмены с пистолетами производства Швейцарии.

К 1972 году ИМЗ вышел на выпуск пистолетов конструкции Хайдурова – Разоренова – ИЖ-ХР-30 и ИЖ-ХР-31 (для скоростной стрельбы), что дало ощутимый толчок для развития стрелкового спорта. Параллельно с этим на заводе началась разработка собственного спортивного пистолета, к Олимпиаде 1980 года, в Москве. Это ответственное задание было доверено мне, тогда молодому специалисту, вчерашнему выпускнику Механического института, работа велась под руководством зам. главного конструктора Пасынкова.

Будущая модель должна была соответствовать непростому условию, обладать такой эргономикой и устойчивостью после выстрела, чтобы позволить спортсмену с переносом руки поразить пять мишеней за четыре секунды.

И вот, в 1978 году, пистолеты ИЖ-34 (скоростная стрельба) и ИЖ-35 (стандартный) были рекомендованы к постановке на производство взамен пистолетов ИЖ-ХР-30 и ИЖ-ХР-31. Появление данных пистолетов обеспечило высокие результаты наших стрелков. Спортивный пистолет ИЖ-35 и его модернизированный вариант ИЖ-35М на протяжении долгого периода стали основными пистолетами советских/российских спортсменов как в личном первенстве, так и в составе сборных. В частности, с ним успешно выступала одна из легенд мирового стрелкового спорта, многократная рекордсменка Олимпийских игр, чемпионатов Европы и мира Марина Логвиненко (Добранчева). Этими пистолетами мы оснастили все спортивные организации страны и выпускали на экспорт. Впоследствии в связи с изменением международных правил соревнований на базе ИЖ-35М разработан универсальный (для мужчин и женщин) пистолет МР-438.

И наконец, в 1980 году разработки спортивных пистолетов были выделены в отдельное КБ под руководством Александра Дорфа. Нашим бюро был разработан ряд перспективных моделей, например, ИЖ-50 – первый в мире образец спортивного оружия с электронным спусковым механизмом. Но, к сожалению, с падением Советского Союза была разрушена и система централизованной поддержки спорта, а российские спортсмены в целях дополнительного заработка и «большего престижа» стали все чаще предпочитать образцы зарубежного производства. И специалисты Механического завода, следуя веяниям рынка, со второй половины 90-х годов сконцентрировались на создании гражданского оружия самообороны и пистолетов служебного пользования.

– Давайте теперь обратимся к вашему личному опыту. И прежде всего, почему житель Алнашского района решился пойти в оружейное дело вместо, скажем, осваивания агроспециальности?

– Мои родители – оба фронтовики, отец был командиром пулеметного взвода. Помню, как-то однажды я его спросил: «Как там, на фронте, много ты немцев погубил?». А он в ответ: «Да кто их знает». И хотя он прошел войну, был трижды ранен, последний раз на Курской дуге очень серьезно, но любовь к оружию у него по-прежнему осталась. Он не раз говорил: «Какое у немцев замечательное оружие, какие пистолеты». Во всех населенных пунктах тогда были общества ДОСААФ, он был активным участником стрелкового направления, домой оружие тоже приносил. Он принесет, спрячет куда-нибудь за печку, а мы с братьями найдем – изучим, все, что можно, нажмем. Очень интересно! Мало того, до 1950 года огнестрельную винтовку можно было купить практически свободно. И отец купил тульскую модель, простенькую снайперку СМ, потратил всю свою зарплату. Я изучал эту винтовку, стрелял из нее. Родители уйдут на работу, а я тренироваться. Потом забрали ее милиционеры, уже в 1963 году. Но тогда у меня уже сформировался интерес к оружию.

Декан Ижевского механического института машиностроительного факультета Борис Владимирович Саушкин тоже был алнашский. Мои родители были с ним знакомы. Видимо, интересы мои гдето в разговоре упомянули. Он посоветовал поступать к нему на оружейное направление. Я, естественно, туда поступил. И со временем по совету профессора Льва Евгеньевича Михайлова сконцентрировался на пневматическом оружии, писал курсовые и дипломную работу в этой тематике. Но когда я пошел на ИМЗ, в преддверии Олимпиады-80, мне поручили разработку спортивных малокалиберных пистолетов, пришлось несколько переквалифицироваться.

– А с кем из знаменитых коллег-конструкторов вас сводила жизнь?

– Я был знаком с Василием Петровичем Грязевым (ГШ-18), Петром Ивановичем Сердюковым, Александром Дмитриевичем Борисовым, с Евгением Федоровичем Драгуновым, Борисом Александровичем Волковым, Геннадием Николаевичем Никоновым – все очень сильные известные легендарные конструкторы.

Что касается Михаила Тимофеевича Калашникова, то, когда я еще учился в институте, он прочитал нам несколько лекций, мы изучали его оружие, в том числе и на военной кафедре. Встречались на различных мероприятиях, он приходил к нам на завод. Спустя много лет, на одном из мероприятий я спросил Михаила Тимофеевича: «Вы нам, студентам, на лекциях дали такой материал о процессе проектирования и испытаниях оружия, который мы не могли бы узнать больше нигде, с работами вашими хорошо знаком, проводили беседы, могу ли я считать себя вашим учеником?». Он ответил – «Да, можете считать себя моим учеником». Это была для меня большая честь.

– А сегодня, спустя столько лет, вы сохранили ту непреодолимую тягу к «огнестрелу», которая подтолкнула вас пойти в Механический институт? Вы как предпочитаете отдыхать – с оружием или от него?

– Люблю охоту, у меня вертикальное ружье производства нашего завода – ИЖ-27М. Но иногда и с удочкой на лодке люблю посидеть.

– Передалась ли любовь к оружейному ремеслу вашим детям?

– У меня дочь и сын. Дочь Марина – медицинский работник. А сын военнослужащий, сейчас заместитель начальника военной приемки Концерна «Калашников». Он первое время мне какие-то вопросы задавал. Но сейчас уже у него квалификация – он в звании майора. У нас было своего рода соревнование – он получил лейтенанта, а я уже капитана, но потом он быстро меня обогнал.

– Значит, можно говорить о становлении династии оружейников-Ярыгиных?

– Можно сказать и так.

– Спасибо за интереснейшее интервью!

Дмитрий Горбунов