«Есть у революции начало – нет у революции конца!»

Путь на Дно

Началом Февральской революции принято считать бунт в Петрограде – «стихийный порыв народных масс». Разумеется, были и порыв, и стихия. Но сами по себе они не могут поколебать власть. Сегодня, после разнообразных «майданов» и «оранжевых революций», мы понимаем – чтобы стихия снесла власть, необходим внешний контроль и над стихией, и над властью («Себе такую дорогу ребята выбрали сами. Но все же кто-то, ей богу, их подтолкнул и подставил»).

Поводом для бунта стала нехватка хлеба. И это одна из загадок революции – куда он делся? И откуда возник сразу после свержения самодержавия?* В столицах хлеб не растет – он завозится транспортом. Железные дороги в Российской империи были государственным учреждением. Обычно сразу после революции госучреждения начинают работать хуже – это связано с перестройкой управления. В дальнейшем качество работы госструктур может улучшиться или ухудшиться, но сразу после революции оно всегда ниже, чем до нее. Между тем ни весной, ни даже в начале лета 1917 года никаких голодных бунтов в Петрограде не наблюдалось. Откуда возник голод в феврале? Точнее, кто мог его организовать?

Все нити государственного управления в империи сходились в руках царя – Николай II был самодержцем (автократом, по-гречески говоря). Он назначал правительство, назначал членов Сената, состав Государственной Думы он мог поменять одним своим указом (то есть, по сути, и Думу выбирал сам). Назначая членов Святейшего Синода, самодержец всероссийский со времен Петра I de facto являлся и главой Российской православной церкви. С конца 1915 года Николай II стал еще и Верховным главнокомандующим. Единственной властной структурой в России, которую Николай не мог поменять своей волей, был Императорский Дом – родственников не выбирают. Это исключение было источником силы и слабости царской власти – Императорский дом играл огромную роль в государственном управлении страной. Родственники царя занимали многие высшие посты в империи, имели выходы на крупную буржуазию, на чиновничество и армейское руководство, да и сами были их частью.

Став Главковерхом, царь большую часть времени проводил в Ставке в Могилеве, оставив столицу на попечение жены и родни. Увы, как это часто бывает, супруга перессорилась с родственниками мужа. И Императорский Дом осенью 1916 года открыто выступил против самодержца – началась «великокняжеская фронда». Последующие поколения революционеров неизменно подчеркивали, что «великокняжеская фронда» была «слабохарактерной и беззубой» и Николай, дескать, легко с ней справился. В реальности все было наоборот. Требования влк. князей – отстранение от управления страной императрицы и людей ее (а значит – и царского) ближайшего окружения – с самого начала были предельно оскорбительными для Государя. После короткого раунда переговоров, поняв, что в одиночку им Николая не свалить, родственнички обратились за поддержкой к лидерам крупной буржуазии. Те захотели свою долю в госуправлении – «ответственных (перед Думой) министерств». Семейный совет Романовых согласился с этим предложением и 2 декабря 1916 года потребовал у Николая «ответственного министерства». По сути, речь уже шла о свержении самодержавия, о смене строя на конституционный. Николай сообщил великим князьям о высочайшем неудовольствии. В ответ Императорский Дом перешел к терроризму – 16 декабря князь Юсупов и лидер думской фракции черносотенцев (опоры режима!) Пуришкевич отравили, застрелили и утопили ближайшего советника императора – Григория Распутина. Царь был взбешен, царица рыдала, но сделать с Юсуповым и Пуришкевичем они ничего не смогли – на защиту убийц встал весь род Романовых. Хуже всего было то, что Распутин был не просто советником – он был «громоотводом», на него сваливали всю вину за ошибки царя. С 16 декабря волна критики обрушилась уже на самодержца и быстро достигла высоты «девятого вала». Николай еще успел наложить опалу на лидеров «фронды», но это была его последняя победа. Пиррова победа – опальные князья, решив, что «Рубикон перейден», начали активно готовить дворцовый переворот.

И сразу после победы Николая над фрондой, «по стечению обстоятельств», в стране начался коллапс управления, приведший, в том числе, к голоду в Петрограде, внезапной толерантности полиции к бунтовщикам, буйству толпы, «и протчая, и протчая». Завершилось все требованием к Николаю об отречении, которое подписало все высшее армейское руководство (фактически – изменив присяге). 3 марта 1917 года Николай II, находясь на полпути из Ставки в Петербург – на станции с символичным названием Дно, – был арестован собственными генералами и отрекся. Отрекся и от самодержавия – «изъявив согласие учредить ответственное перед палатами министерство, поручив председателю Госдумы образовать кабинет», и от Верховного главнокомандования – вернув его дяде, у которого отобрал в 1915-м, и от трона – в пользу брата Михаила. Дворцовый переворот, задуманный Императорским Домом, увенчался полным успехом – как это нередко бывало в XVIII и XIX веках.

«Билась нечисть грудью в груди и друг друга извела»

Михаилу Романову, которому Николай II передал трон, не суждено было стать Михаилом II. За пару дней лидеры буржуазной революции смогли объяснить ему, что время на дворе уже не то и им не нужен никакой монарх – ни самодержавный, ни конституционный, – «сами справимся». Причины, заставившие Михаила отказаться от трона, – тайна покрытая мраком, и можно лишь предположить, что он «получил предложение, от которого невозможно отказаться», о котором даже говорить нельзя. С точки зрения теории государственного управления, достичь подобного результата российским буржуа было нетрудно – момент передачи власти от одного легитимного правителя к другому – лучшее время для узурпации. Тем более что альтернативные центры управления – Временное правительство для высших и Советы рабочих и солдатских депутатов для низших слоев общества – были сформированы уже в ходе революции.

Наступление демократии вызвало буйный восторг в самых разных слоях общества. Началась беспощадная борьба за все хорошее против всего плохого. Либеральная интеллигенция бросилась писать указы. Великие князья нацепили красные ленточки. Иерархи православной церкви сняли со стены и вверх ногами выставили в коридор Синода портрет Николая II – своего бывшего начальника. Матросики и солдатики на радостях утопили в Неве несколько сотен офицеров. На фронте приступили к выборам и перевыборам командиров. Буржуа принялись управлять страной.

Взвалив на плечи бремя государственного управления, российские капиталисты быстро перессорились друг с другом и с ширнармассами. Причин тому было много, и одна из главных заключалась в том, что ни одна из страт русской буржуазии не была самостоятельной. С экономической точки зрения Россия в начале прошлого века была полуколонией – она экспортировала ресурсы и импортировала готовую продукцию. Бизнес значительной части российских предпринимателей был завязан на внешнеторговые операции. Основные контрагенты – немецкие, австрийские, французские и английские партнеры. Соответственно, центры принятия решений находились в Берлине, Вене, Париже и Лондоне. Эти центры конкурировали, а то и прямо враждовали друг с другом, и вслед за заграничными боссами враждовали между собой и русские буржуа. Вдобавок война разрушила налаженные коммуникации, и русские компрадоры оказались оторваны от своих заграничных интеллектуальных ресурсов. Разумеется, определенная часть русской буржуазии была национально ориентированной и зарабатывала на государственных подрядах. Но вот беда – главой того государства, которое их кормило, был Государь. И после его свержения русская национальная буржуазия осталась «без царя в голове». Началась смута.

Не меньший хаос царил и в низших слоях общества. Политические силы, принявшие активное участие в Феврале были неоднородны и во многом враждебны друг другу. Но почти все они сходились в одном – в апелляции к частнособственническим инстинктам, к индивидуализму («все отнять и поделить»). Различались только слои общества, к которым обращались политики. Кадеты и «октябристы» обещали личный успех буржуа, «меньшевики» – рабочим, эсеры и анархисты – крестьянам. Была лишь одна партия, которая апеллировала к чувству солидарности, призывала к коллективизму, – РСДРП(б).

Состоявшийся в июне I Всероссийский съезд Советов наглядно демонстрирует господство в низших слоях общества мелкобуржуазной идеологии – предлагавшая путь коллективного развития РСДРП(б) была представлена всего 110 делегатами из 1090. Не только буржуа, но и ширнармассы в первой половине 1917 года тяготели к индивидуализму, к личному успеху. И потому совершенно не удивительно, что отправленные на фронт солдаты первым делом принялись спасать не Россию, а собственные жизни.

К лету на фронте скопились огромные силы русской революционной армии – втрое превосходящие германцев в живой силе и в полтора раза – в артиллерии и пулеметах. В июне Временное правительство распорядилось начать наступление, стремясь продемонстрировать всему миру свою мощь. Артиллерия в пыль перемолола первую линию обороны немцев. Пехота пошла в атаку и… увидев вторую линию обороны, всеобщим открытым голосованием отказалась от боя. А когда вдобавок раздались немецкие выстрелы – побежала назад. Доходило до фантасмагорических сценариев – на одном из участков фронта войска кайзера силами трех рот обратили в бегство две русские революционные дивизии. Вернувшись к линии своих окопов, солдаты не остановились – десятки, если не сотни тысяч вооруженных дезертиров растеклись по всей стране, устраивая грабежи, насилия, убийства.

Россия на протяжении всей своей истории была военным государством. И поэтому грандиозный провал июньского наступления стал приговором для власти буржуазии. Говорят: «армия развалилась, потому что ее распропагандировали большевики». По состоянию на март 1917 года в РСДРП(б) было 25 тысяч членов. Они распропагандировали 10-миллионную армию и полумиллионный офицерский корпус не смог им помешать? Стозевные титаны! В реальности все было наоборот – большевики распропагандировали армию, потому что к их приходу она уже развалилась.

Если к лету армия заканчивала свой развал – страна его только начинала. Первой, разумеется, решила отколоться Украина. Здесь были созданы свой парламент – Центральная Рада и собственное правительство – Генеральный секретариат. Формально речь шла об автономии, фактически – о независимости. Это поняли даже некоторые члены Временного правительства – в знак протеста против подписания соглашения с Центральной Радой о признании Генерального секретариата высшим распорядительным органом Украины из состава кабинета вышли три министра.

Поражения на фронте, наметившийся распад страны, правительственный кризис вызвали очередное буйство толпы – в июле улицы Петрограда вновь заполонили демонстранты. Но они не учли, что вместо жестоких царских сатрапов у власти теперь свободолюбивая либеральная интеллигенция. Которая попросту расстреляла народ из пулеметов («На каждый вопрос есть четкий ответ: у нас есть «максим», у них его нет»). Буржуазная демократия закончилась.

«Смена караула»

«Октябрьское вооруженное восстание», «штурм Зимнего» – подобные формулировки навевают нечто кровавое, чего в действительности не было. По сравнению с действительно кровавой Февральской революцией, Октябрьская являла собой пример мирного захвата власти. Осуществил его Военно-революционный комитет, созданный Петроградским Советом, большинство в котором на тот момент было уже у большевиков.

С точки зрения военного искусства, восстание было шедевром. Недаром в последнее время распространяются конспирологические теории, что разработкой плана свержения Временного правительства занимался Генеральный штаб Русской армии (в пользу этой версии свидетельствует только то, что большинство офицеров Генштаба впоследствии перешли на службу в Красную армию). Временное правительство ожидало вооруженных шествий по примеру июльского мятежа и готовило пулеметные ленты для «максимов». Никаких шествий не было. После наступления вечера боевые отряды Военно-революционного комитета разошлись по городу. Они без всякой стрельбы, спокойно и методично захватывали мосты, вокзалы, телеграф, телефонные станции и другие пункты критической инфраструктуры и управления, разоружая выставленные правительством караулы («криком полки побиваху!»). О том, что началось восстание, министры-капиталисты поняли не по выстрелам на улицах, а по замолчавшим телефонам и погасшему свету.

К моменту знаменитого выстрела «Авроры» в распоряжении Временного правительства оставались пара сотен ударниц женского батальона смерти, две роты юнкеров и инвалидная команда в сорок человек. Штурм Зимнего дворца длился два часа. Длительность штурма обусловлена нежеланием восставших нести и наносить потери – люди устали от крови. Артиллеристы Петропавловской крепости, получив приказ открыть огонь по Зимнему, стреляли исключительно по крышам – для сохранения жизней обороняющихся и сбережения культурноисторических ценностей. Штурмовавшие дворец отряды потеряли одного, а обороняющиеся – двух человек: столько и даже больше по тем временам в Петрограде убивали в любую ночь.

Разумеется, свержение Временного правительства еще не означало утверждение власти коммунистов. Как известно, власть можно получить только на всенародных выборах. Эти выборы проходили в России с 1917 по 1920 год. И по итогам прошедшего «голосования» убедительную победу одержали большевики и созданная ими Красная армия.

«Духовная брань»

В чем же причины произошедшего в 1917 году? Глобальных причин две: православие и капитализм. Капитализм, как форма социально-экономического устройства, несовместим с ортодоксальным, сиречь – православным, христианством. Ни одна ортодоксальная христианская страна не пришла к капитализму эволюционным путем: везде он сопровождался революционными потрясениями и гражданскими войнами – в крупных государствах (Франции, Испании, Италии, России и др.) – крупными, в мелких – мелкими. Капитализм отрицает фундаментальные установки ортодоксального христианства. Деля народы на высшие (метрополий) и низшие (колоний) он отрицает равенство людей (и народов) перед Богом. Отрицает запрет на ростовщичество, ибо без ростовщичества капитализм невозможен. Сам смысл человеческой жизни меняется при капитализме на противоположный православному – вместо рая небесного люди начинают алкать земных благ. Вместо служения Господу служат Мамоне. Поэтому эволюционный переход к капитализму произошел только в странах и народах, исповедующих ту или иную ветвь протестантизма, – Англии, Германии, США.

После того как в 1861 году самодержавие начало активно строить в России капитализм, оно было обречено. Потому что автократическая форма правления противоречит интересам капиталистического общества. Капитализм – это борьба за частнособственнические, индивидуалистические интересы, а это требует демократического устройства. И как только капитализм в России, усилиями самодержавия, достиг известной силы – он это самодержавие и уничтожил. («Если царство разделится само в себе – не может устоять царство».)

Победа капитализма означала поражение православия. Когда после Февраля причащение сделали для солдат добровольным, к причастию вышел один человек из десяти. Но если утратить, как и обрести, веру человек может за один день, то утрата смысла жизни – процесс долгий и часто обратимый. Русские утратили веру, но не смыслы, этой верой сформированные. И капиталистическое строительство вызвало жесточайший духовный кризис: правильным считаю одно, а делаю нечто противоположное. По выражению Ф.М. Достоевского, «русский народ – народ «богоносец». Отказавшись от православия, русский народ отказался от себя самого. Впал в биполярное расстройство, сиречь заболел шизофренией. Сойдя с ума, русские устроили в бывшей империи такой хаос, что ужаснулись себя самих.

И начался поиск путей назад, в светлое прошлое. Единственной силой, способной указать этот путь, оказалась РСДРП(б). Да, коммунистическое учение отрицало христианский взгляд на Горний мир. Но взгляды на мир Дольний, на социальное устройство были предельно близки. Достаточно вспомнить, что первое описанное в литературе коммунистическое общество создали апостолы Христовы («Все же у них было общее»). На Руси коммунистические общины существовали испокон веков – это были православные монастыри. Октябрьская революция превратила всю страну в один огромный монастырь. Стать его членом для русского человека было решением трудным, но не стыдным. Служить миру капитала, напротив, было нетрудно, но постыдно. Русские выбрали Октябрь со стыда за содеянное в Феврале.

Предлагаемое большевиками мироустройство казалось вчерашним православным вполне удовлетворительным: все люди равны, земля общая, счастье в труде – все по Писанию, только в церковь ходить не нужно. Октябрь был революцией в исконном смысле этого слова: revolutio – «возвращение». Русский народ вернулся домой.

Андрей Солдаткин