О меде насущном

– Ольга Викторовна, в этом году в республике впервые составлен единый перечень пчеловодов. В нем свыше 4 тысяч позиций, учтено более 46 тысяч пчелиных семей. Это действительно все пчеловоды Удмуртии или кто-то остался неохваченным?

– Нам бы очень хотелось отразить всех, кто занимается пчеловодством, но реестр – дело добровольное. Потому мы никоим образом не хотим принуждать пчеловодов. Есть и достаточно много обращений от самих пчеловодов, которые добровольно просят внести их в реестр. Наша цель – добиться понимания того, что помощь и преференции, которые может дать республика, получат только официальные пчеловоды. Все, кто отказывается подавать сведения, – это уже теневой сектор, а мы не хотим поддерживать теневую экономику.

– Как наполняется реестр? Откуда поступает информация?

– Вся информация поступает с мест – муниципальные образования предоставляют нам сведения о местоположении пасеки, собственнике и его статусе, количестве пчелосемей, наличии ветеринарного паспорта. Сформированный перечень направляется в реестр Минсельхоза РФ – это общероссийская база пчеловодов. Более того, эта информация также будет представлена на нашем новом ресурсе «Спаси пчелу», который сейчас разрабатывается министерством для более оперативного и конструктивного взаимодействия сельхозпроизводителей с владельцами пасек. Эти данные также найдут отражение и в электронной карте земель сельхозназначения, которую, я очень надеюсь, мы представим в конце года.

– Какие возможности новый сервис даст пчеловодам? Как им пользоваться?

– Фактически это карта, которая будет содержать данные о расположении пасек и контактную информацию от пчеловодов и сельхозтоваропроизводителей. В случае поступления сигнала о планируемой обработке сельхозкультур на конкретном поле ставится метка и дается описание ядохимиката. Одновременно отправляются информационные сообщения на номера телефонов пчеловодов, которые там зарегистрировались. Конечно, у нас и сегодня ведется информирование, но оно не всегда действенно. К примеру, подается через районные газеты, которые до отдаленных деревень могут дойти с опозданием, информация уже перестает быть актуальной.

– Какая пасека может считаться крупной?

– Для себя мы выбрали критерий в 30 и более пчелосемей. Таких у нас 8,6 процента. По статусу собственника 94,5 процента – это личные подсобные хозяйства. И есть единственное сельхозпредприятие, которое целенаправленно занимается племенным делом в области пчеловодства, – это ООО «Россия» в Можгинском районе, где работают со среднерусской породой пчелы.

Но наша позиция однозначна – разделение пасек на крупные и мелкие не должно касаться вопросов нанесения вреда. Игнорировать владельцев небольших пасек тоже нельзя. Вопрос здесь не в количестве пчелосемей, а в подходе к отрасли, которая прежде вообще не рассматривалась как отдельное направление. С прошлого года мы начали менять сложившееся положение. Мы стремимся переориентировать людей от любительского пчеловодства к профессиональному. На тех, кто хочет делать из этого бизнес и получать доход, мы будем смотреть более внимательно, будем предлагать им специализированные образовательные курсы и т.д. А любительское пчеловодство – это другая история, там наша задача – создать условия для регулирования отношений между сельхозтоваропроизводителями и пчеловодами.

– Начиная эту работу, вы изучали опыт других регионов, например, Башкирии, где мед – национальная гордость?

– Мы очень внимательно изучили практику государственного регулирования в этом регионе. Башкирия отличается тем, что ее пчеловоды фактически объединены под началом научно-исследовательского центра, который занимается и образовательными, и маркетинговыми, и другими сервисными услугами. Вторая очень интересная история – это субсидирование расходов пчеловодов. Но опять-таки не любителей с пятью ульями, а промышленников – здесь такой же подход, как к любому сельхозтоваропроизводителю. Что еще интересно, у них есть лесное пчеловодство, и решена проблема, которая не решена у нас, – это вопрос предоставления земельного участка и возможности работать, когда пасеки вывозят в лес. У нас эта тема пока не урегулирована. Но мы будем выносить этот вопрос на обсуждение при подготовке изменений в закон о пчеловодстве. Сейчас мы должны все сформулировать вместе с созданной в республике инициативной группой пчеловодов, взяв за основу лучшие практики.

– В Башкирии даже высшее образование можно получить по специальностям, связанным с пчеловодством, и курсов различных хватает.

– И мы к этому придем, вынуждены будем. Потому что если мы говорим о промышленном пчеловодстве, о крупных пасеках, то надо учиться. Пчел, как и всех остальных животных, нужно также содержать в соответствии со всеми требованиями и нормами. Поэтому мы придем к тому, чтобы готовить специалистов. Не думаю, что у нас будет отдельная кафедра в Сельхозакадемии, но то, что на уровне Минсельхоза мы запустим Школу пчеловода – это однозначно. Такое решение уже принято, и оно было озвучено на одной из встреч с пчеловодами. К реализации этой задачи приступим зимой, и учить будем с учетом запросов самих пчеловодов.

– А сколько пчеловодческих хозяйств у нас имеют санитарно-ветеринарный паспорт?

– 9 процентов. И по большей части это крупные пасеки, они несут большие риски. В этом случае есть понимание, что если на пасеке, где живет порядка сотни пчелосемей, начнется мор, то для хозяйства это выльется в огромную проблему. Небольшие пасеки к этому пока не стремятся, к сожалению.

– Может быть, потому что для них это дорого?

– Скорее всего, не хотят выходить из тени, и вообще их все устраивает, наверное. На самом деле никто не хочет раскрывать, сколько меда он произвел. Если по молоку мы четко понимаем, какая у него себестоимость, какая рентабельность у хозяйств, то по меду такие сведения – только расчетные. Мы не можем подсчитать доход пчеловодов и даже не знаем в точности, сколько пчелосемей находится на территории республики и сколько меда они производят. Когда я задаю вопрос пчеловоду, сколько у него семей, он отвечает: «Ну, есть». Для пасечников говорить об этом – плохая примета. Так что здесь мы можем опираться только на те данные, которые получены на добровольной основе.

– Есть ли планы или хотя бы желание поработать над брендированием удмуртского меда? Тот же «Башкирский мед» – зарегистрированная торговая марка. Над ее развитием работают, что добавляет продукту ценности в глазах потребителей. Хотя пчеловоды из южных районов Удмуртии говорят, что ничего особенного в меде, произведенном в Башкирии, нет – наш удмуртский даже получше будет. Что можно сделать, чтобы между удмуртским, башкирским или алтайским медом люди выбирали именно наш продукт?

– Нам нужно учиться у них – тому, как они смогли раскрутить свой бренд, как они его поддерживают. Узнаваемость, конечно, повысит ценность нашего продукта. В этом отношении мне очень нравится опыт компании «Пасека Юньга», которая позиционирует свой бренд как региональный, ориентируясь на географическое происхождение. И я считаю, что за таким подходом будущее.

Но есть у нас и примеры, когда мед реализуется за границу без какого-либо брендирования. Это два брата-фермера из Каракулинского района Александр и Николай Сапаевы. Они работают над тем, чтобы их мед был лучше и качественнее, засевают поля определенными сельхозкультурами, сертифицируют свою продукцию в Россельхознадзоре и успешно экспортируют ее в Европу. То есть мы можем так делать. Проблем со сбытом не будет – те же китайцы готовы забирать все. Но у нас проблема с предложением – мы пока не можем объединиться, чтобы предложить продукт консолидированно. Искусственно это делать бессмысленно. Для объединения нужна добрая воля реальных производителей. Они должны понимать, какую ценность это несет. Поэтому о формировании единого бренда можно будет говорить только в том случае, если люди захотят выйти из тени. И как бы нам ни хотелось, этого не произойдет сразу после того как будет разработана соответствующая программа. Для получения доверия и формирования лояльности нужно время.

Для поддержки пчеловодства создается единый федеральный реестр

21 июля Государственная Дума РФ приняла в первом чтении законопроект о регулировании пчеловодства в России. Депутаты, выдвинувшие эту инициативу, отмечают, что координация взаимодействия представителей отрасли пчеловодства и органов власти всех уровней – один из важных трендов в АПК в 2020 году.

В настоящее время уже сформированы региональные реестры хозяйствующих субъектов, что позволит обеспечить оперативную коммуникацию по вопросам недопущения массовой гибели пчел при обработке сельскохозяйственных культур. Они содержат информацию о хозяйстве, форме собственности, местонахождении пасеки с указанием координат, количестве пчелосемей, сведения о ветеринарном паспорте.

По состоянию на 14 июля на 80 официальных сайтах региональных органов управления АПК размещены реестры, включающие 87,7 тыс. пчеловодов и 1,7 млн пчелосемей. Доля зарегистрированных пчелосемей составила 57% от общероссийского показателя. В дальнейшем на этой основе создадут единый федеральный реестр, что будет способствовать эффективному взаимодействию всех заинтересованных сторон.

Сергей Савинов