Владимир Ярыгин: Работать не за зарплату, а за идею

«ДК»: Владимир Александрович, предлагаем начать с недавних событий. В начале этого года вы стали доверенным лицом кандидата в Президенты РФ В.В. Путина. Для вас это было ожидаемо?

В.Я.: Что вы?! Конечно, нет. Для меня это было неожиданное предложение.

«ДК»: Расскажите, как это произошло.

В.Я.: В конце декабря 2023 года мне позвонили из Администрации Главы и Правительства УР и спросили, согласен ли я быть доверенным лицом кандидата в Президенты России В.В. Путина? Я согласился, не раздумывая. Чуть позже ко мне приехал товарищ из администрации, и я расписался во всех документах. А через какое-то время нас – доверенных лиц – собрали в Москве в Гостином дворе на встречу с В.В. Путиным. Со всей страны приехало порядка 500 человек. Там мы обменялись мнениями друг с другом. Нас разделили на несколько секций. Я оказался в секции «Военно-патриотическое воспитание» и во время обсуждения этой темы выразил свое мнение. Сказал, что у нас в государстве очень много общественных организаций, занимающихся военно-патриотическим воспитанием молодежи, а воспитанием необходимо заниматься даже раньше, чем со школы. Нет координации между организациями. И должен заметить, что мое предложение по координации деятельности военно-патриотических структур принято Центральным избирательным штабом. При обсуждении были и другие предложения: по реабилитации воинов СВО, по идеологии, по возвращению названия городу Сталинграду и т.д.

«ДК»: Чем занимаются доверенные лица в период до выборов?

В.Я.: Наша главная задача – встречаться с людьми разных возрастов, разных социальных групп, фиксировать и оформлять в наказы их предложения, замечания, претензии, жалобы. Я встречался с волонтерами, с молодежью Ижевска, с коллективами нескольких промышленных предприятий – на «Куполе», на Концерне «Калашников». Общение с людьми плюс сбор наказов для кандидата в президенты Путина. Причем оформление наказов и отправление их в Центральный избирательный штаб проходило в день встречи с избирателями. После выборов В.В. Путин еще раз собрал нас – теперь уже в Кремле, выразил благодарность за работу и сказал, что программа составлена на основе наказов от граждан страны. И эту программу всем нам предстоит реализовать.

«ДК»: Хорошо. А теперь перейдем к давнему прошлому. В 1973 году вы окончили Ижевский механический институт (ИМИ, ныне ИжГТУ), распределились на Ижевский механический завод и попали не куда-нибудь, а в отдел главного конструктора. Как это получилось? За вас кто-то похлопотал?

В.Я.: Нет, никого за мной не было. Завод – это не база товаров. «Виной» всему, как это часто бывает в жизни, стало стечение обстоятельств. В те годы студенты ИМИ получали очень качественное и, так скажу, – широкое образование. Мы изучали основы конструирования, материальную часть стрелкового оружия, но при этом осваивали технологические процессы, баллистику, металловедение, сопротивление материалов и массу других необходимых дисциплин. ИМИ выпускал инженеров-универсалов, которые умеют и разбираются в особенностях производства спортивного, охотничьего и другого огнестрельного оружия.

В институте мне было предложено профессором Михайловым: «Все занимаются огнестрельным оружием, а ты возьмись за пневматическое оружие». С 3-го курса я системно занимался пневматикой. Дипломную работу по пневматике сделал успешно, образец, который я предложил, был патентоспособный. Однако в 1973 году от Министерства оборонной промышленности поступил приказ о подготовке спортивных малокалиберных пистолетов к Олимпиаде-80. С этого времени я уже занимался разработкой новых уже не пневматических, а малокалиберных пистолетов калибра 5.6 мм. Это были два унифицированных пистолета, один под патрон 22-sort, другой под патрон 22LR. Для молодых читателей вашего журнала стоит напомнить, что СССР получил право провести Олимпиаду-80 в Москве впервые за всю историю олимпийского движения. Поэтому советское руководство придавало этой Олимпиаде огромное политическое и идеологическое значение. Заказ на спортивные пистолеты для наших олимпийцев был очень ответственным. Тогда был принцип: советские спортсмены должны стрелять из советского оружия.

«ДК»: И…

В.Я: И эти обстоятельства, сойдясь в одной точке, привели меня в отдел главного конструктора, где я более 20 лет занимался разработкой, постановкой на производство и сопровождением спортивных пистолетов.

«ДК»: Как шла работа над «олимпийскими» пистолетами?

В.Я.: Работать над ними было трудно, но интересно. Мы ориентировались прежде всего на те требования к спортивному оружию, которые были прописаны в правилах международных соревнований. Отступать от них никак нельзя, потому что перед соревнованиями пистолеты проверяются на соответствие этим правилам, и малейшее отклонение ведет к недопущению оружия к соревнованиям. Этими правилами регламентированы параметры прицельного приспособления, спускового механизма, массы пистолета и т.д. Это конструктору необходимо сразу закладывать в документацию. Задача конструктора – создать пистолет, который будет «стоять» во время выстрела и не «возмущаться». Необходимо для качественного выполнения скоростных олимпийских упражнений, требующих поразить пять мишеней с переносом руки на каждую мишень за 4 секунды. Это обеспечивается балансом (правильным распределением масс по пистолету), допустимым положением канала ствола относительно кисти руки спортсмена и другими параметрами.

Здесь конструктор был уже относительно свободен и мог дать волю своей фантазии. В 1970-е годы классикой было расположение спускового механизма в рукоятке пистолета. При этом рукоятка неизбежно увеличивалась в размерах (что удобно далеко не для всех спортсменов) при этом опорная поверхность рукоятки опускалась относительно канала ствола, что ведет к увеличению опрокидывающего силового момента пистолета во время и после выстрела. Необходимо обеспечить устойчивость оружия. Что сделали мы? Мы «перевернули» ударно-спусковой механизм – расположили его над рукояткой. Рукоятка уменьшилась, ствол стал продолжением руки спортсмена, уровень «возмущения» при выстреле приблизился к минимальному значению. То есть мы обеспечили устойчивость пистолета и результативность стрельбы. Постоянно общался с мастерами, спортсменами, тренерами, был знаком с членами сборной СССР. Во время встреч показывал им опытные образцы пистолетов, получал предложения и замечания. Возвращаясь на завод, анализировал их и пытался реализовать.

Так и родились пистолеты. Разработал произвольные и стандартные самозарядные пистолеты калибра 5,6 мм моделей ИЖ-34 и ИЖ-35, поставленные на производство в 1979 году. В 1986 году, на основе опыта эксплуатации в сборной СССР, командах «Динамо», ЦСКА, это оружие было доработано и получило соответствующие индексы ИЖ-34М и ИЖ-35М (модернизированные).

«ДК»: Как сложилась судьба ваших пистолетов?

В.Я.: Стреляя еще из опытных партий пистолетов ИЖ-34 и ИЖ-35, спортсмены стали добиваться высоких результатов. В итоге в 1979 году пистолеты встали на производство. Стреляя из них, ребята становились мастерами спорта и мастерами спорта международного класса, олимпийскими чемпионами, чемпионами мира, Европы, СССР. Кстати, многие молодые спортсмены до сих пор стреляют из этих пистолетов, хотя последние партии делали в начале 2000-х годов. Пистолеты разошлись по всему миру, в том числе в Америке, Германии, Скандинавии. В Германии было организовано совместное производство «Вальтер-Байкал».

«ДК»: Все когда-нибудь кончается. Когда и почему вы перешли к разработке боевых пистолетов?

В.Я.: Это был 1990 год. СССР только что вывел свои войска из Афганистана, и военные аналитики пришли к однозначному выводу: пистолет Макарова, которым были вооружены наши воины, не соответствует реалиям современного боя. Он бессилен против современных видов индивидуальной защиты – бронежилетов. Так, в Министерстве обороны возникла острая необходимость в новом боевом комплексе пистолет-патрон с более высокими поражающими свойствами.

ИМЗ получил задание разработать новый боевой пистолет. В нашем конструкторском отделе разрабатывались три пистолета: «Грач-1», конструктор А.И. Зарочинцев; «Грач-2», мой пистолет; «Грач-3», конструкторы Б.М. Плецкий с Р.Г. Шигаповым, – которые делали на базе пистолета Макарова. Разработка патронов шла в ЦНИИТОЧМАШе (конструктор П.И. Касьянов). Почему «Грач»? Потому что так называлась тема НИОКР. Одновременно с нами над новым боевым пистолетом работали И.Я. Стечкин из Тулы и П.И. Сердюков из подмосковного ЦНИИТОЧМАШа и на конечном этапе Грязев с Шипуновым (Тула, КБП) под свой разработанный патрон.

«ДК»: В чем смысл работы над одной темой нескольких конструкторов?

В.Я.: В оружейном деле это явление обычное. Лучшие образцы рождаются в конкурентной борьбе. И в случае с разработкой нового боевого пистолета тоже был объявлен конкурс.

«ДК»: В чем это проявилось?

В.Я.: Ижевские образцы испытывались вначале на ИМЗ. Следующим этапом проходили испытания в воинской части на научно-исследовательском полигоне в Ленинграде. Некоторые образцы отошли. Для дальнейшей доработки были рекомендованы пистолет «Грач-2» и пистолет Сердюкова. После доработки на предприятии пистолеты вновь поступили на предварительные испытания, подтверждающие готовность к Государственным приемочным испытаниям. После очередной доработки пистолеты опять поступили уже на Государственные приемочные испытания. Оба пистолета успешно прошли испытания. На последнем этапе на Государственные приемочные испытания Тульское конструкторское бюро приборостроения представило пистолет Грязева-Шипунова.

В общем, по итогам конкурса все три пистолета удовлетворили заданным требованиям: мой пистолет, пистолет Сердюкова и пистолет Грязева-Шипунова. Правда, каждый из них был сделан под свой патрон. У Сердюкова – под патрон 9х21, у меня и Грязева-Шипунова – под патрон 9х19, но с разными индексами и разной энергетикой. На конечном этапе проводились сравнительные испытания образцов. Оценка шла по 100-балльной системе. Наибольшее количество баллов набрал пистолет Ярыгина. В 2003 году все три пистолета постановлением Правительства РФ были приняты на вооружение Вооруженных сил РФ. По решению межведомственной комиссии эти пистолеты получили название «пистолет Ярыгина», «пистолет Сердюкова» и «пистолет ГШ-18». Пистолет «Грач-3» еще в 1996 году был принят на вооружение как «пистолет Макарова модернизированный ПММ».

«ДК»: Победу отметили?

В.Я.: Отметили началом производства. В связи с тем, что теперь у нас свой боевой пистолет и прошел все Государственные испытания еще в 2000 году, генеральный директор ИМЗ Василий Сергеевич Чугуевский вместе с главным конструктором Александром Ушеровичем Дорфом приняли решение об освоении пистолета на производстве за счет своих средств. Рассчитывать на финансирование со стороны МО в те годы не приходилось. И уже в этом же году была сделана первая партия пистолетов. В 2020 году пистолеты были модернизированы, появились исполнения с металлической рамкой и облегченный с пластмассовой рамкой.

«ДК»: Что чувствовали после присвоения пистолетов вашего имени?

В.Я.: Ответственность. Это же боевое оружие, которое не должно подвести бойца ни при каких условиях и обстоятельствах. Я до сих пор слежу за судьбой своих образцов, бываю в воинских подразделениях, на связи с многими, для кого мой пистолет стал неотъемлемой частью жизни и работы. Знаю, что мои пистолеты работают и на крайнем Севере, и в южных регионах. Ими вооружены подразделения, участвующие в СВО. За каждое свое изделие я чувствую ответственность, а их у меня порядка 20, правда, не все из них производились в серийном производстве.

«ДК»: В чем специфика работы конструктора-оружейника?

В.Я.: В том, что она не заканчивается созданием концепции образца и переводом его в чертежи. Обязательная и крайне важная составляющая этой работы – освоение и дальнейшее сопровождение производства этих образцов. На производстве возникает очень много самых разных вопросов, связанных с изготовлением, приспособлениями, калибрами, с необходимостью внести изменения в конструкцию, в технологию. Все это замыкается на конструкторе и все решения принимает конструктор. Эта работа ведется постоянно в течение всего процесса производства изделий. Конструктор должен находиться на постоянной связи и с пользователями. Их оценки, мнения, замечания дают массу новой информации и стимулируют конструкторскую мысль.

«ДК»: Вы ощущаете себя инженерной элитой?

В.Я.: Ну, что вы?! Какая элита? Я просто ведущий инженер-конструктор, который должен выполнять свою работу с полным сознанием ее ответственности. Когда я работаю над пистолетом, я всегда стремлюсь сделать так, чтобы он был как минимум не хуже, чем у моих коллег и конкурентов. Надо постоянно показывать, что наш завод ни в чем не уступает другим оружейным производствам и соответствует статусу ведущего оружейного предприятия.

«ДК»: В чем секрет надежности и качества ижевского стрелкового оружия?

В.Я.: Я бы сказал – российского. И действительно, образцы, которые выпускаются у нас в стране (в Ижевске, Туле, Вятских Полянах, Коврове и т.д.), считаются лучше иностранных. Что касается ижевского стрелкового оружия, то его качество и надежность обеспечены, с одной стороны, традициями и школой. На ИМЗ с 1949(!) года работает Школа ружейного мастерства, в Ижевске – Машиностроительный техникум им. С.Н.Борина и Индустриальный техникум им. Е.Ф. Драгунова. Наконец, ИжГТУ, который воспитывает для нашего оружейного производства хороших и перспективных инженеров. С другой стороны, нигде в мире нет такой жесткой методики испытаний, как в России. Если образец не соответствует хотя бы одному параметру, то он никогда не будет принят на вооружение.

«ДК»: Михаил Драгунов считает, что в Ижевске доведена до совершенства поточная, конвейерная сборка, поэтому пистолеты могли собирать даже подростки.

В.Я.: Слава богу, сейчас в этом нет нужды. А что касается сути… Вся конструкторская документация на тот или иной образец разрабатывается под условия производства на данном предприятии. Если изделия приходят со стороны, то мы их оптимизируем под наши условия. В любом случае это совместная работа конструктора и технолога. У каждого из них свои задачи. Конструктор борется, в частности, за все работы по обеспечению выходных параметров. Технологу нужно обеспечить снижение трудоемкости и повышение производительности. Поэтому, когда конструктор закладывает в изделие какую-то деталь, он сразу ориентируется на возможности производства и при выборе, допустим, заготовки, материала советуется с технологами. Так мы и добиваемся надежности и технологичности нашего оружия.

«ДК»: Приходилось в деле сравнивать наши и зарубежные образцы?

В.Я.: Скажу иначе: мы проводили испытания импортных образцов. И ответственно заявляю: требованиям стандартов Министерства обороны РФ они не соответствуют. Они хорошо работают в нормальных условиях, но в комбинированных и других затрудненных условиях (вода, пыль, грязь, повороты) заметно уступают нашим. Все-таки наши технологии более совершенны.

«ДК»: Неужели боевые пистолеты испытывают так же сурово, как автомат Калашникова?

В.Я.: Разумеется. Уже собранные изделия необходимо проверить. Для этого существуют производственные испытания. Если они успешно пройдены, начинаются предъявительские испытания ОТК на возможность предъявления партии изделий военному заказчику. Он берет до 20 процентов пистолетов из предъявленной партии и проводит свои испытания. Мало того, два раза в год завод проводит так называемые периодические испытания. У каждого пистолета есть гарантированный производителем ресурс – количество выстрелов без поломки образца. Так вот, во время периодических испытаний отстреливается полуторный ресурс. Спектр и условия испытаний у зарубежных производителей более щадящие.

«ДК»: В чем секрет успеха конструктора Ярыгина?

В.Я: В желании делать хорошие пистолеты. В чувстве ответственности. В умении работать, не считаясь со временем. В упорстве. Тут надо пояснить: у конструктора упорство проявляется в том, что я называю инерцией мысли. Я могу после работы прийти домой, общаться с близкими, заниматься бытовыми делами, смотреть телевизор, читать. Даже спать. А голова продолжает работать. Утром прихожу в отдел и начинаю набрасывать новые эскизы, которые пришли в голову, пока "отдыхал". Я очень благодарен преподавателям ИМИ, у которых учился, технологам и рабочим, с которыми доводил образцы до ума. Например, когда делал спортивные пистолеты, я каждое утро брал с собой записную книжку, карандаш, обходил производственные участки и беседовал с каждым рабочим. Меня интересовал главный вопрос: "Чем я могу вам помочь?". А вечером анализировал их предложения. В движении от замысла к серийному изделию важно каждое звено. В конечном итоге изделие – плод коллективной работы и концентрат знаний и умений сотен людей.

«ДК»: Сегодня молодые конструкторы хотят быть похожими на Ярыгина. А Ярыгин на кого хотел быть похожим?

В.Я.: Если в смысле «подражать», то ни на кого. А вот учился у многих, кого ценил и уважал. Среди них два очень талантливых наших конструктора спортивных пистолетов Ефим Леонтьевич Хайдуров и Владимир Александрович Разоренов. Мне повезло – я много общался с ними, работал с их пистолетами ИЖ- ХР-30, ИЖ-ХР-31. Это была замечательная школа. Кстати, на базе пистолетов Хайдурова Разоренова конструктор Дорошенко сделал очень неплохой пистолет «Соратник». Многому я научился и по работам тульского конструктора Михаила Владимировича Марголина. Ослепший в 18 лет, он изобрел замечательный пистолет, который ИМЗ начал производить с 1948 года. А последнюю партию пистолетов Марголина мы выпустили в 1989 году! Из этого пистолета наши спортсмены стреляли на Олимпиаде-80. Мы его отправляли на экспорт в 50 стран мира. Я сам на его базе сделал несколько моделей. Также могу отметить своих учителей: Анатолия Гавриловича Пасынкова, Анатолия Евдокимовича Субботина. Однажды наодном мероприятии я спросил у Михаила Тимофеевича Калашникова: «Могу ли я считать себя вашим учеником?». Он сказал: «Да». Это для меня большая честь и гордость.

«ДК»: Сегодня модная тема – мотивация персонала. Вас – создателей отличных пистолетов – как-то мотивировали?

В.Я.: Даже самые грозные приказы "сверху", даже зарплата не мотивируют. Главный мотив – ты должен решить поставленную задачу на самом высоком уровне. Конструктор работает не за зарплату, а за идею.

Виктор Чулков

Видеоверсия интервью на канале «Секрет Успеха с Натальей Кондратьевой»