Диверсификация ОПК: как захватить рынок нерыночными методами

Президент России Владимир Путин поставил перед Правительством России и оборонно-промышленным комплексом амбициозную задачу – довести долю гражданской продукции предприятий ОПК до 30% к 2025 году и до 50% к 2030-му.

Опыт диверсификации, а если точнее – конверсии, в стране имеется, но в значительной степени он отрицательный. Оставленные в начале 1990-х без госзаказа, финансирования и единой стратегии, предприятия ОПК начали переходить на примитивную продукцию, во многих случаях напрямую конкурируя друг с другом.

– Поэтому нужно сделать выводы, определиться и скорректировать свои планы в этой области, – заявил Юрий Борисов. – Я поделюсь с вами соображениями, в каком направлении работают правительство, федеральные органы, Министерство промышленности и торговли, в первую очередь.

Начну с того, почему это жизненная необходимость. Как один из авторов государственной программы вооружений, я хорошо знаю, что хоть по объему она практически сохраняется до 2027 года, тем не менее войска насыщаются современными образцами вооружения, и после этого нужда в массовых закупках отсутствует. [По направлениям], конечно, картина разная. В том, что касается сухопутных войск, рост объемов будет продолжаться еще 3-5 лет. А на авиационном направлении мы уже приходим к насыщению. Поэтому остаются две составляющие – экспорт вооружения и гражданская продукция.

Что касается экспорта, то наша задача хотя бы сохранить текущие позиции. Мы сегодня вторые [в мире] по экспорту вооружения. Но здесь много политики, а мы находимся под санкционным воздействием. Ситуация сложная, идет борьба за рынки сбыта военной продукции, поэтому сохранить объемы – уже хорошо. На это, кстати, направлена новая стратегия ВТС. Мы понимаем, что исчерпывается потенциал существующих образцов вооружения, нам нужно выходить на новые модельные ряды. Процесс перехода сложный и длительный: нужно оформлять паспорта экспортного облика, выводить продукцию [на внешние рынки] только тогда, когда насыщена родная армия. Но над этим мы тоже работаем.

Основные же резервы, безусловно, лежат в проникновении на гражданский рынок. Для нас эта тема достаточно новая, свежая. И есть смысл поговорить о механизмах, которые могли бы увеличить динамику этого проникновения.

Мы работаем в трех направлениях. Первое – выработка общей стратегии диверсификации. Сначала, на мой взгляд, нужно сформировать правильный баланс между спросом и предложением. Дело в том, что потенциальный покупатель гражданской продукции мало знаком с продукцией ОПК, поэтому нужны площадки, на которых можно устраивать диалог: что нужно, в каком количестве, в каком ценовом диапазоне, на какой период и что мы можем сделать. Эта работа ведется с конца прошлого года. Мы провели совместные совещания со всеми кураторами национальных проектов. Попросили, чтобы ответственные федеральные органы выработали требования к той продукции, которая будет реализовываться при раскассации мероприятий нацпроектов. А предприятия ОПК, исходя из своей компетенции, представили свои возможности.

Результатом этой работы стали так называемые перечни отечественной продукции, сформированные по всем двенадцати направлениям нацпроектов. Они нужны для того, чтобы во время конкурсных процедур, при наличии отечественного аналога, можно было давать преференции – ценовые, в первую очередь.

Но, на мой взгляд, это спорное направление. Таких перечней сейчас больше 6 тысяч, и как бы в них не запутались... Кроме того, практика показывает, что иногда эти конкурсы, что греха таить, затачиваются под конкретного поставщика.

Я обозначу одну из возможных мер преодоления этого. Мы давно говорим, что, может быть, смысл в том, чтобы сделать изъятие в 44-м законе и дать явные преференции российскому производителю, в первую очередь, предприятиям ОПК, обозначив квоты на обязательную покупку продукции отечественного производства. Здесь есть риск получить монополистов, которые будут задирать цены, и риск получить некачественную продукцию. Наша задача – определить, как обойти эти риски.

Квотирование – норма может быть такая «тупая», простая, но я считаю, что она должна быть действенной. Потому что задача нацпроектов не просто потратить деньги и любой ценой достичь требований, поставленных президентом. Основная задача – наполнить внутренний рынок отечественной продукцией, чтобы она на нем доминировала. Это катализатор для развития промышленности. А если деньги уйдут на Запад, мы закупим западные технологии и технические решения, то, наверное, можно будет достичь определенных конечных результатов, но мы в очередной раз сядем на иглу. И так и не дадим шанса отечественному производителю выйти на этот рынок. А рынок-то жесткий, и он занят. Поэтому, на мой взгляд, без жесткого администрирования нам не обойтись. Хотя вопрос тоже спорный. Поэтому вместе с производителями и, что более важно, с потенциальными потребителями, нам нужно определиться, насколько эта мера может быть действенной.

Формирование площадок для организации работы над спросом и предложением – это первое направление. Не секрет, что в некоторых нишах предприятия ОПК вообще не присутствуют, но это не значит, что нужно сидеть сложа руки. Если предприятия будут получать требования от потенциальных заказчиков на продукцию с длительным циклом вывода на рынок, то необходимо переходить к таким процедурам, как заключение контрактов с отлагательными условиями. То есть две стороны должны договориться, что если требования будут выполнены по техническим характеристикам и ценовым параметрам, то заказчик должен взять на себя обязательство покупать эту продукцию, как, собственно, и делается при продвижении на рынок авиационной и морской техники. Твердые контракты на их покупку заключаются еще на этапе разработки. Почему не распространить это на весь спектр продукции? Это можно сделать.

Конечно, правительство работает над нормативной документацией, над финансовыми и нефинансовыми инструментами, которые так или иначе дают преференции российскому производителю. Это, в первую очередь, так называемый «третий лишний» – когда есть два отечественных производителя, импортный производитель уже не рассматривается. В этом плане мы защитили свой рынок. Во-вторых, это ценовые преференции: если характеристики продукции соответствуют, а цена выше, вплоть до 30%, то преференции отдаются российскому производителю. И это меры объективные, потому что на этапе стартапов всегда нужно подставить плечо российскому производителю. Он находится в неравных условиях, он работал только на войну, а гражданский рынок не стоял и не ждал, и сейчас он занят. Чтобы расчистить этот рынок, я считаю, нужны меры достаточно жесткого администрирования. Иначе мы просто не дадим шансов российским производителям.

Фото: Фото: innoprom.com

Какие еще есть проблемы при решении вопроса диверсификации? В отличие от государственного заказа, когда государство оплачивает весь процесс создания продукции, начиная от фундаментальных поисковых и прикладных НИР и ОКР, подготовки производства и заканчивая серийным производством, диверсификация – это совершенно другое. Здесь продукция создается с риском для предприятия за собственные либо привлеченные деньги. Давайте посмотрим, какие возможности у предприятий ОПК в этом плане. Что касается собственных средств, все присутствующие прекрасно знают, что, вступая в товарно-денежные отношения с заказчиком, мы имеем рентабельность на входе около 20%, но на выходе, с учетом различных факторов, включая инфляционные процессы, если это длительный цикл, в лучшем случае – 3-5%. Поэтому объем собственных средств ограничен.

Еще одна беда – закредитованность. По нашим подсчетам, кредитный портфель предприятий ОПК в среднем составляет 2,2 трлн рублей. По нынешним ставкам объем средств, необходимый для уплаты процентов, где-то порядка 200 млрд рублей в год. И эта цифра бьется с планами прибыли предприятий ОПК. Возможности опереться на самые действенные источники, на собственные деньги, практически нет. Получается парадокс. Промышленный сектор, который производит продукцию, живет впроголодь, обслуживая финансовые институты. Финансовые институты, которые ничего не производят, а призваны только обеспечивать процесс организации производства и внедрения продукции, имеют прибыль в разы больше, чем производители. Не хочу сказать, что [рост прибыли крупнейших банков] – это плохо. Это хорошо, но как-то надо соизмерять. Здесь есть над чем подумать.

Не скрою, мы уже обращались к президенту с предложением провести расчистку кредитного портфеля. Примерно треть этого объема не погашается. Идет обслуживание процентов, а основное тело кредита абсолютно точно никогда не будет погашено. Предприятия просто не в состоянии это сделать. Во всем мире государство подставляет плечо. Разные механизмы могут быть использованы: докапитализация предприятий, списание долгов, реструктуризация кредитов. Комбинация этих мер должна дать какой-то результат. Если промышленность не вздохнет, не получит необходимые объемы... Представляете, если треть реструктурированного мы спишем, а это 600-700 млрд рублей, то получим 70 млрд экономии только на обслуживании кредита! Свыше 1 млрд долларов предприятия смогут инвестировать, в том числе в диверсификацию. Это очень важно. Кредитная история – это актуально. И на ближайшем заседании ВПК мы должны предложить какие-то сценарные варианты.

Вечная проблема – длинные дешевые деньги. Путь через субсидирование имеет право на жизнь, и, наверное, он действенный и практичный. Вопрос только, хватит ли всем этих субсидий? Мы субсидируем сегодня НИОКР, подготовку производства и крупные проекты. Внешэкономбанк имеет возможность выдавать кредиты, когда Минпромторг гасит часть средств. Один из действенных механизмов, на мой взгляд, это Фонд развития промышленности. Про него еще год назад мало кто знал, а сегодня он все больше и больше наступает. Объем там небольшой, но зато очень хорошие условия. Может быть, нам пойти по пути кратного увеличения этого объема, потому что механизм самый востребованный сегодня предприятиями ОПК. Я думаю, что создание региональных ФРП по принципу 30% регион и 70% федеральный бюджет – это тоже действенный механизм, это как раз те инструменты, которые, в отличие от простого банковского кредитования, дадут возможность получить длинные деньги.

Не могу не сказать еще об одном механизме, который реально на практике стал работать. Вы знаете, что сейчас создается опорный банк, где аккумулируется львиная доля госзаказа, в пределах 70%. Это дает возможность использовать остатки средств на льготное кредитование предприятий ОПК. И это не сказка, а реалии. Первые 37 млрд рублей под 6,5% уже закредитованы. Согласитесь, что 6,5% при средней ставке по стране чуть меньше 10% – это серьезная экономия при больших объемах.

Вот три направления, по которым мы сегодня работаем. Что мы сегодня имеем? В 2018 году уровень диверсификации достиг 20,9%. Динамика неплохая, но это эффект низкой базы. Абсолютно точно, что каждый следующий процент будет доставаться с кровью. Поэтому нам нужно всячески наращивать свои усилия по этим направлениям.

Это комплексная задача. Необходимо обеспечить более тесное взаимодействие потенциальных заказчиков и исполнителей. Использовать в качестве механизмов нацпроекты и инвестиционные программы крупных компаний, с условием серьезного администрирования с целью формирования емкого заказа по аналогу с госзаказом. Огромный резерв лежит в налоговой и таможенной тарифной политике, где нужно ставить преграду проникновению импортных товаров, расчищая путь отечественным, который мы недоиспользуем. И, безусловно, нужны меры, которые будут стимулировать создание наукоемкой востребованной продукции. Я имею в виду дешевые деньги, различные финансовые инструменты. Сейчас нам хотелось бы услышать, насколько эти меры исчерпывающие, и нужно ли сделать что-то еще.

И хочется, и колется

Продолжая дискуссию, заместитель министра промышленности и торговли РФ Олег Рязанцев рассказал о новациях в части методов господдержки. В июне 2019-го вступили в действие правки в федеральное законодательство в части специальных инвестиционных контрактов – порог инвестирования для предприятий ОПК понижен с 3 млрд до 750 млн рублей. Это именно то, о чем просили оборонщики. Параллельно в качестве подзаконного акта принято постановление правительства о внесении изменений в контракты жизненного цикла, которые дали возможность распространить их на ОПК. Специально для нужд ОПК повышен возможный объем займа ФРП с 500 до 750 млн рублей. Крайне востребованной, как представляется Минпромторгу, является субсидия процентной ставки по проектам инвестирования в исследования и разработки (R & D) – Минпромторг субсидирует ставку по средствам, привлекаемым через Внешэкономбанк. Другие госбанки тоже проявляют к этому механизму интерес. И сейчас готовится постановление правительства, которое позволит распространить этот механизм на другие кредитные организации. Принципиальные отличия этой субсидии от остальных заключаются в том, что она, во-первых, единственная, обязательства по которой предоставляются до 2027 года, а во-вторых, с ее помощью можно субсидировать кредитование не только производителя, но и заказчика, то есть стимулировать спрос.

Следующий важный элемент субсидирования – это 191-е постановление правительства, которое дает льготные условия промышленным предприятиям, реализующим корпоративные программы повышения конкурентоспособности, в целях увеличения объема экспорта в рамках реализации федерального проекта «Промышленный экспорт» национального проекта «Международная кооперация и экспорт».

Заместитель министра экономического развития РФ Азер Талыбов заметил, что предприятия ОПК вполне могут и должны претендовать примерно на 1,2 трлн рублей из тех 6 трлн, что будут направлены на закупку оборудования в рамках нацпроектов. Здесь нужно финализировать работу и прийти к перечням, чтобы у правительства был действенный и рабочий план.

Что касается поддержки экспорта, представитель МЭР предложил использовать опыт зарубежных компаний, которые успешно конкурируют на внешних рынках за счет субсидирования экспорта уполномоченными государственными организациями. На это ему тут же возразили, что ведущие российские предприятия ОПК находятся под санкциями, и механизмы, связанные с поддержкой экспорта, для них просто закрыты, несмотря на всю приоритетность этого направления для правительства.

Что касается квотирования на внутреннем рынке, Минэкономразвития склоняется к тому, что эти меры могут сильно деформировать рынок, и потому являются очень чувствительными. Хотя в ведомстве понимают, что без специальных мер поддержки предприятий ОПК добиться результата невозможно, но считают, что государству нужно сосредоточиться на создании условий, при которых предприятия ОПК могли бы эффективно выполнять свою целевую задачу – то есть поставки по Гособоронзаказу. А вопросы конкуренции нужно оставить рынку, но при этом можно через директивы включить в перечень показателей, по которым рассчитывается KPI менеджеров госкомпаний, задачи по закупкам гражданской продукции предприятий ОПК, а руководителям этих предприятий – показатели по качеству, цене и конкурентоспособности.

Критичный вопрос

Вопрос денег – один из наиболее критичных в области диверсификации. Председатель Промсвязьбанка Петр Фрадков отметил, что предприятия ОПК не решат вопросы своей закредитованности, двигаться по программе диверсификации будет тяжело. Если с инструментами финансирования Гособоронзаказа все прозрачно, то с проектами по диверсификации нужно просчитывать риски и анализировать эффективность самих проектов, причем по всей цепочке кооперации, включая субъекты МСП. Промсвязьбанк уже запросил специнструмент в виде субсидирования процентной ставки непосредственно для проектов диверсификации, считая, что ставки по ним должны быть не более 5%. При этом Петр Фрадков акцентировал, что в его понимании субсидия должна быть не столько производителю, сколько покупателю продукции. Это принципиально важно, поскольку в этом случае не предприятие будет производить то, что может и умеет, а покупатель будет покупать то, что ему нужно.

Первый заместитель директора Фонда развития промышленности Андрей Манойло поддержал коллегу и обратил внимание на то, что в последнее время предприятия, и не только оборонные, часто обращаются за займами под выпуск продукции, которой они никогда не занимались и не имеют соответствующей технологической компетенции. Для этого закупается иностранная линия, которая в лучшем случае работает на отечественном сырье. Конечно, это может превратиться в дополнительный бизнес, но надежды, по его словам, на это мало, потому что основная компетенция предприятия в другом. При этом две трети займов, которые сегодня выдаются, – это займы на выпуск продукции, потребителями которой являются промышленные предприятия. Поэтому действительно есть смысл субсидировать покупателя.

Суммы на поддержку промышленности институтам развития пока выделяются небольшие. У ФРП портфель на сегодня – 19,5 млрд рублей, у Промсвязьбанка – 35 млрд рублей. Не хватает и качественных проектов, хотя спор о том, есть проекты или нет, – вечный, как отметил модератор сессии, заместитель председателя Внешэкономбанка Андрей Клепач. Петр Фрадков с ним, в общем, согласен – проекты по диверсификации есть, просто банки еще не умеют их считать с точки зрения коммерциализации, а вот когда научатся, будет сделан важный шаг вперед.

Определенный опыт здесь есть у универсальных коммерческих банков. Например, Новикомбанк, принадлежащий «Ростеху», профинансировал уже 35 проектов на сумму 126 млрд рублей. Заместитель председателя правления «Новикомбанка» Игорь Дубоносов сказал, что «мы видим место банка в проектах диверсификации не просто как кредитора, а банка, который занимается организацией финансирования проектов диверсификации». Проблема в том, что сегодня существует около 600 мер господдержки и интегрировать их в структуру финансирования того или иного проекта бывает достаточно сложно. Не меньшая проблема заключается в том, что коммерческим банкам «не хватает возможности прикоснуться к мерам господдержки», чтобы расширить свой инструментарий. А вопрос с рисками и, соответственно, стоимостью денег, будет решаться тогда, когда появится спрос на гражданскую продукцию предприятий ОПК, которого сегодня нет.

Точки нероста

Как же видят ситуацию сами оборонщики? Пожалуй, наиболее емко об этом сказал Евгений Куйвашев, губернатор Свердловской области, региона с традиционно высокой долей ОПК: «Защита производителя, а не рынка – это задача государства и всех нас». В регионах прекрасно понимают, что без защиты своего производителя, без государственного заказа отечественная оборонная промышленность может утратить компетенции по многим направлениям машиностроения и металлообработки.

Глобальные компании всегда могут использовать для вытеснения конкурентов такой могучий инструмент, как демпинг. Китайцы не стесняются поддерживать своих производителей, которые выходят на экспорт. И мы не должны. А то доходит до анекдотичных ситуаций: в Татарстане есть два производителя холодильников, первый – оборонное ПО «Завод имени Серго», которое работает на рынке под брендом POZIS, второе – завод по сборке бытовой техники Haier, построенный китайскими инвесторами в особой экономической зоне «Алабуга». Они работают на одном рынке, но при этом резидент ОЭЗ, как заметил генеральный директор ПО «Завод имени Серго» Радик Хасанов, платит налогов «на 38% меньше». Так о каких равных условиях конкуренции здесь можно говорить?

Президент Объединенной судостроительной корпорации Алексей Рахманов отметил, что «если заниматься диверсификацией, то только на глобальном конкурентоспособном уровне. Все остальное, все, что называется субстандартным, не интересно, долго и точно проиграем. Второе – для выхода на коммерческие рынки нам нужно много учиться. К сожалению, ментальность производителей вооружения нацелена ровно на то, что каждая сэкономленная нами копейка уменьшает нашу прибыль и нашу выручку ровно на копейку. В этом смысле нужно начинать с того, чтобы ментально себя готовить».

И обязательно нужно создавать спрос на внутреннем рынке, в том числе нерыночными методами. Наличие гарантированного рынка – это ключевая история для преодоления технологических барьеров. Точно так же, как квотирование с целью импортозамещения и предоставление сведений о планируемых объемах закупок продукции государственными органами в течение года – эта информация сейчас производителям недоступна, соответственно, они не могут планировать производство и создавать необходимые запасы. В итоге, даже имея качественные аналоги импортной продукции, предприятия ОПК не занимаются их внедрением в серийное производство. «Из 121 аналога элементов электронной компонентной базы, которые мы разработали, в 2017-2018 годах было выведено всего 32 типа номинала, а все остальные пылятся на полке, потому что у нас нет гарантированного рынка», – указал на общую боль индустриальный директор Радиоэлектронного комплекса Госкорпорации «Ростех» Сергей Сахненко.

Сейчас много говорится о том, что хороший импульс технологическому и экономическому развитию может придать сотрудничество предприятий ОПК и малого и среднего бизнеса. Но и этот процесс тормозится. Генеральный директор Концерна ВКО «Алмаз-Антей» Ян Новиков заявил, что на сегодняшнем этапе очень важно «соединить технологическую и конструкторскую базу крупных корпораций с идеями малого и среднего бизнеса, частных людей». Объединению этих двух начал мешают три момента. Первый – наличие финансового ресурса. Второй – безопасность: «любой малый бизнес, приходя в какую-то корпорацию, думает, что его обманут, вопрос только на каком этапе». Бизнесу, который несет идею, нужна гарантия, что он получит результат. Третье – конфиденциальность информации: «ОПК имеет большую долю государственного участия. Идет огромный отчетный документооборот – какую продукцию собираетесь выпускать, по каким ценам, кому продавать и т.д. Это не нравится носителю идеи».

И с этим, кстати, очень созвучна позиция военного эксперта Виктора Мураховского, озвученная им на форуме «Армия-2019»:

– На мой взгляд, тезис о том, что оборонка является локомотивом развития всей промышленности, ошибочный. Никаким практическим опытом он не подтверждается. Если говорить о доле оборонки в промышленности, это всего 15-16%. Если говорить о расходах на НИОКР, в целом оборонка занимает где-то шестое место среди других отраслей... Оборонка действительно выступает локомотивом, но только в создании специализированных средств, имею в виду средства уничтожения, особенно дальних и высокоточных. Но даже в средствах уничтожения есть узкие ниши, где гражданская промышленность все равно находится на передовой позиции. А если уж говорить о ключевых направлениях перспективных технологий, то здесь гражданская промышленность ушла далеко вперед.

Но нормативная база сегодня такова, что встраивать инновационные продукты, разработанные коммерческими предприятиями, в структуру производства ОПК сложно, долго и дорого. Поэтому процесс диверсификации в любом случае требует деятельного участия государства. А вот каким оно будет, зависит от того, чья сторона возьмет – промышленников или финансистов.

Вопрос от Чубайса

АНАТОЛИЙ ЧУБАЙС председатель правления УК «Роснано»

– У нас в портфеле несколько десятков предприятий, которые начинали с нулевой стадии и сегодня дошли до самоокупаемости. Как правило, средние предприятия с объемами продаж от 1 до 3 млрд рублей. Это хайтек: электроника, оптика, новые материалы. Есть двойного назначения, а есть просто гражданские. Вопрос: приобретение таких предприятий предприятиями ОПК – это диверсификация?

Автор: Сергей Савинов