«Идеальный шторм»: Европа сделала все для создания себе колоссальных проблем

«Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной!»

Причин у кризиса, как это всегда бывает, – несколько. В числе основных обычно упоминают непривычно холодную зиму 2020/21 годов, опустошившую газохранилища Европы. Начавшееся после пандемийного года восстановление экономики повысило расход энергоресурсов, что не позволило заполнить хранилища летом. К тому же лето оказалось непривычно жарким, особенно в далекой Бразилии, которой потребовалась энергия уже не для обогрева, а для охлаждения. Бразилия оказалась заметно ближе для американского сжиженного газа, чем Европа. Он туда и отправился – при прочих равных короткое транспортное плечо всегда лучше длинного.

Вторым пунктом назначения американского газа стала Юго-Восточная Азия, Китай – в первую очередь. Первым войдя в пандемию, Китай первым из нее и вышел. И бросился скупать все, что горит. По любым ценам. В том числе и у своего геополитического противника. Который, конечно, не отказал – «война войной, а бизнес по прайсу». В результате Европа осталась без американского сжиженного газа. Притом что именно на него она делала ставку в своей нездоровой борьбе с российским трубопроводным газом. Ставка оказалась битой – американцы ожидаемо ведут себя, как в старом анекдоте: «С не джентльменом, Джон, честного соглашения быть не может! – Но я джентльмен, Сэм! – А я нет». США, впрочем, понять можно: они не понимают, почему европейцы (союзники!) не хотят платить за их прекрасный сжиженный газ столько же, сколько платят китайцы (противники). Кстати, рост фьючерсов, похоже, как раз и отражал ожидание того, что Европе таки придется покупать американский газ по китайской цене.

Однако старушка Европа не была бы столь богатой, если бы платила за импортные товары полную цену. Вот и в отношении газа она всегда стремилась максимально снизить расходы. Именно этим объясняется ее стремление покупать газ не по долгосрочным контрактам, а по краткосрочным. Которые на протяжении последних десяти лет были дешевле долгосрочных. Но не в этом году.

О чем, собственно, spot?

Значительную роль в текущем энергетическом кризисе и политических спекуляциях вокруг него играет фундаментальное различие отношения к газу как товару и к ценообразованию на газовом рынке. Традиционная модель торговли газом учитывала, что его поставка покупателю требует огромных инвестиций, как в собственно добычу, так и в транспортную инфраструктуру. Дабы обезопасить себя от колебаний спроса, добытчики стремились к заключению долгосрочных (на десятки лет) контрактов, в том числе по принципу Take-or-Pay («бери и/или плати»). Цена при этом привязывалась к текущей цене на нефть. Что также способствовало стабильности, поскольку нефтяные цены в значительной мере регулируются государствами-участниками ОПЭК+.

Это в долгосрочной перспективе было выгодно всем: поставщик мог планировать свои доходы и, соответственно, расходы, в том числе и инвестиции в месторождения и транспортную инфраструктуру; потребитель мог не волноваться насчет резких скачков цен и не переплачивать посредникам – в модели попросту не было места спекуляциям.

Однако, начиная с конца нулевых, Евросоюз стал активно продвигать новые правила торговли газом. Ставка была сделана на спотовую торговлю, предусматривающую краткосрочные контракты. Газ постарались превратить в обычный товар, торгуемый на бирже. Когда поставщики сослались на особые условия транспортировки, Евросоюз потребовал разделения газодобычи и газотранспортной инфраструктуры, опять же приравняв газопроводы к обычным транспортным сетям – морским и железнодорожным. Спот дополнили фьючерсами – покупкой/продажей обязательств на поставку в будущем, что позволило наживаться на газе многочисленным спекулянтам. Естественно, отменили и запрет на перепродажу газа – как противный самой идее биржевой торговли.

«Газпром» долго сопротивлялся новым правилам игры. Евросоюз, в том числе и через свой суд, буквально вынудил российскую компанию пересмотреть условия контрактов с потребителями. Доходило до переписывания контрактов задним числом, с возвратом уже заплаченных денег (но не потребленного газа). Полностью сломить сопротивление «Газпрома» Евросоюзу не удалось, однако в формулу ценообразования большинства (порядка 80%) долгосрочных контрактов была введена спотовая составляющая: цена на российский газ для европейцев теперь оказывается в той или иной мере «средней» между спотовыми и нефтяными ценами.

В результате, в пандемийном 2020 году «Газпром» получил свыше 700 млрд рублей убытка. Европа торжествовала победу. Которая оказалась пирровой. Уже в первые 9 месяцев 2021 года прибыль российского газодобытчика превысила 1 трлн рублей. «Газпром» с лихвой вернул все, что потерял.

Разумеется, со стороны западных партнеров тут же пошла волна возмущения, требования новых судебных разбирательств и т.п. Все вполне ожидаемо, но крайне неприлично. Это даже не двойные стандарты, которые хоть и предусматривают разницу в отношении к себе и к другим, но все-таки являются стандартами. Здесь же речь идет уже о торговле принципами. Если цена на рынке ниже, чем у поставщика, – европейцы отстаивают свободу рыночной торговли. Если же цены на рынке растут, начинаются попытки снизить цену нерыночным путем – через политическое давление. (Впрочем, без двойных стандартов, то есть, говоря по-русски, – лицемерия, европейцы также обойтись не могут: максимальную выгоду от роста цен получил даже не «Газпром», а газодобытчики Норвегии – они торговали полностью по спотовым ценам – но к ним, понятное дело никаких претензий нет.)

Зелена (не созрела) «зеленая» энергетика

Почему же европейцы так старательно раскачивают лодку, в которой сидят? Еще одна из причин – уверенность в глобальном потеплении и ставка на возобновляемые источники энергии.

Имеет ли место в реальности глобальное потепление – вопрос спорный. Ряд исследователей утверждают, что происходят лишь незначительные колебания климата, кто-то вообще говорит о похолодании, как минимум – региональном, европейском. Фактом остается лишь то, что идея глобального потепления лежит в основе геополитической игры, ведущейся сегодня Западом. И как это часто бывает – пропагандисты сами поверили в то, в чем убеждали других. И начали бороться за «экологически чистую энергию».

Европейцы серьезно сократили угольную генерацию, действительно очень грязную. При этом не было заметно и серьезных инвестиций в атомную энергетику, наиболее чистую на сегодня, – здесь, похоже сыграл свою роль иррациональный страх широких народных масс (хотя, даже с учетом риска аварий, в пересчете на кВт/час вред для окружающей среды и здоровья людей от АЭС несопоставимо меньше, чем от угольных ТЭС). По сути, ядерная энергия – это основной (и самый природный) источник энергии во вселенной – тот же солнечный свет, дающий нашей планете жизнь, не что иное, как продукт ядерных взрывов на поверхности Солнца. Но европейцы не рискнули наращивать количество АЭС – этих карманных «солнышек». Они попытались переводить в электричество саму солнечную энергию. Однако, как это можно было сразу просчитать, полный цикл солнечной генерации, включающий в себя не только работу батарей, но и их создание и утилизацию, не только намного затратнее угольной генерации, но и намного ее грязней. С этим можно было бы смириться – в конце концов, «грязные» производства по выпуску и утилизации солнечных батарей находятся в той же Азии, а Европа наслаждается чистой энергией. Но европейцы решили получить еще и материальную выгоду и обложить все другие страны «налогом на углеводородный след». Которого в «солнечных» батарейках ну очень много. Батарейки ожидаемо поднялись в цене.

Ветрогенерация, как быстро выяснилось, ведет к эрозии почв. Разрушать свою землю европейцы не стали и установили ветроэлектростанции над морем. Этим летом на море установился полный штиль – на четыре месяца подряд. Кажется, сама природа в этом году играет против Европы. В результате самым чистым углеводородным топливом является природный газ – это дополнительно добавило ему цены.

Он стоил бы меньше, если бы работал СП-2. Но совместными с американцами усилиями Евросоюз отодвинул вступление его в строй более чем на год.

Раз за разом европейцы старательно стреляли себе в ногу. Рано или поздно они должны были попасть в цель.

Итак, к многократному росту цены на газ привел целый ряд факторов. Противоречия между доминирующей в Европе идеей глобального потепления и реально холодной зимой. Противоречия между отстаиваемой моделью ценообразования и реальными выгодами потребителей. Противоречия между «зелеными» мечтами и реальными возможностями новых энергетических технологий. Противоречия между политическим отношением евролидеров к России и реальной экономической потребностью в ее энергоресурсах. Противоречий с реальностью так много, что впору говорить уже не об энергетическом, а о системном кризисе управления в Европе.

Андрей Солдаткин